Разумеется, янки не собираются уничтожать нас. Напротив, они будут поддерживать на Руси «разумно-необходимый уровень» деторождения. Им нужны послушные бюрократы, способные выкачивать наши природные ресурсы, счетоводы и бухгалтеры, умеющие подсчитывать на компьютерах американские капиталы-дивиденды. Необходимо также разумное количество «среднего класса», готового потреблять американские товары.
Раз так, то, значит, американское иго существенно отличается от татаро-монгольского. И надо полагать, русские заживут прилично. Разумеется, не все. Недаром наш ваучеризатор Чубайс стращал американцев «коммунистической угрозой», если Вашингтон откажется помогать московским властям. Да и все годы ельцинской пятилетки «царь Борис» пугал янки возможным крахом демократов, призывая Вашингтон раскошелиться. И, честно признаться, не без успеха. Из-за океана шла всевозможная помощь: гуманитарная – вроде «ножек Буша» и поношенной одежды, а то и зелеными – сотни миллионов долларов ассигновали американцы на подготовку для нас законов о приватизации, банковском деле… Да что толку перечислять, ибо все у нас американское, начиная от государственного устройства, некой демократии, до американского джаза, то бишь «рок-групп». Даже названия русских банков и компаний у нас идут с американскими словечками: «инвест», «интер», «корпорейшн», а названия в телепрограммах понятны лишь знающим английский. Одним словом, почти все важное – американское. Разве лишь большинство говорит по-русски. Но это временно и зависит от срока американского засилья. А будет ли долгим этот срок? На Куликовом поле победу добывали копьями, стрелами и палками. Брали числом, а не умением. А мы живем в век компьютеров и программистов. И возникает вопрос: скольким русским позволят учиться писать и читать новоявленные ханы?…
Моя сознательная жизнь, думается, началась с момента, когда я маленьким мальчиком разглядывал карту мира. Ее цвета были окрашены в зеленый цвет Британской империи и красный – Советского Союза. Тогда Соединенные Штаты не считались великой державой. Тон в политике и финансах задавал Лондон. Великая Германия, лишившаяся своих колоний в Африке в результате Первой мировой войны, едва поднимала голову. Никто из тогдашних провидцев не подозревал, что скоро этот поверженный колосс встанет на ноги и завоюет всю Европу и почти половину европейской части Советского Союза. Великий Наполеон выглядел карликом по сравнению с ефрейтором Гитлером. Но последнего героически раздавила Красная Армия, опиравшаяся на самоотверженный труд народа в тылу.
Перед телекамерами Ельцин как-то посетовал, что «коммунисты не могут ему простить содеянного за эти годы». Простить? Может ли народ простить человека, который ради власти пошел на уничтожение своего великого государства? Люди, случается, отказываются от богатства и славы ради чего-то еще более драгоценного и возвышенного. Но чтобы развалить великую страну и отдать ее во власть вчерашнему недругу?! Такого я не помню!
В 2007 году отмечали 90-летние годовщины двух революций – Февральской и Октябрьской. У власти уже семь лет находился преемник Ельцина – Путин. В стране еще больше расширилась брешь между богачами-олигархами и народом. В этом же году самого Ельцина похоронили по-христиански на Новодевичьем кладбище. На пышных похоронах высшие государственные деятели произнесли панегирики. Они величали усопшего неординарной личностью, изменившей курс страны. Казалось, и в дальнейшем «демократические» СМИ будут петь дифирамбы Борису Николаевичу. Но наступила длительная пауза. Затем началась критика периода Ельцина, упоминания неких «лихих» 90-х. Ведь это был период развала страны, триумфа торгашества, преступности, дележки народного богатства. О красивом ельцинском призыве к «согласию и примирению» никто и не вспоминал.
КИСЛЫЕ ЯГОДЫ ПЕРЕСТРОЙКИ
На пенсию меня отправлял И. Лаптев. Оставив пост главного редактора «Известий», он по традиции занял пост председателя Совета Союза – высшей палаты советского парламента.
Стояла жаркая политическая погода. «Известия» под руководством Лаптева были в авангарде перестройки. Вопреки конституционным нормам троица крепких мужиков выпила, закусила, обнялась, расцеловалась по случаю роспуска ими (Ельцин, Кравчук, Шушкевич) Советского Союза. Но под давлением «мирового общественного мнения» все-таки решили протащить через свои парламенты ратификацию беловежского заговора. И вот Иван Лаптев приглашает членов Совета Союза проголосовать за ратификацию. Как же так?! Без обсуждения?! Раз-два, подняли руки, точнее, нажали кнопки – и, как говорится, дело в шляпе. Попытались открыть дебаты Сажи Умалатова и, если не ошибаюсь, историк на все случаи Рой Медведев. Лаптев оборвал: «Бесполезно, все решено» – и закрыл заседание.
Поговорим теперь о Егоре Яковлеве. Он пришел в «Известия» из малоизвестного издания «Журналист», которое возглавлял. Его сняли с этого номенклатурного поста за какую-то оплошность. Таких, чем-то проштрафившихся, ссылали в «Известия» с понижением в должности. Тогда молодой, энергичный, талантливый Егор Яковлев отличился (странное словечко: за ним должен следовать дифирамб либо хула). Начнем с дифирамба: отличился циклом сочинений под общим броским заголовком «Лениниада». Однако на газетных летучках горячо поддерживал позицию своего соплеменника Анатолия Аграновского, ратовавшего за легализацию «шабашников», по нынешнему говоря, «рыночников». Никаких пробных шаров о введении платного здравоохранения Егор не запускал. Напротив, был замечен Агитпропом и обласкан премией. О пробных шарах, то есть о слухах, написал я в очерке о Льве Николаевиче Толкунове для книги воспоминаний «Дважды главный». Позвольте процитировать самого себя:
«Толкунову и нам было известно, что многие читатели начинали просматривать газету с четвертой полосы, где печатались короткие вести о футбольных матчах, а не с первой страницы, открывавшейся передовицей. И ничто не менялось из года в год.
Мы были уверены, что советский человек с молоком матери усваивает азы преимущества социализма. А оказалось, люди привыкли к ним, как к воздуху, которым дышат, и никому не обязаны за это благо: бесплатное образование, здравоохранение, дешевое жилье, отсутствие безработицы. Наши люди сильно удивились бы, если бы им намекнули, что всего этого может и не быть. Намекнуть должны были мы – рядовые известинцы, середнячки, “золотые перья”, редакторы. Каким образом? Очень просто, развернуть кампанию на год-два, будто Верховный Совет готовит указ, скажем, о платном образовании. Вот уж наверняка от Москвы до самых до окраин встрепенулись бы советские сердца. Завалили бы “Известия” письмами с кричащим вопросом: “Разве такое возможно?” А мы в ответ: “Возможно! И еще как!” Через год-другой, – еще кампания об отмене бесплатного лечения. И тогда “преимущества социализма” ощутил бы каждый человек, не клюнул бы на развесистую клюкву о благах “рыночных отношений”».
О Николае Ефимове. Король немыслим без свиты. Советский бюрократ высшего ранга имел команду помощников. Переходя с повышением на другую работу, он брал с собой эту команду. Вспоминаю трех моих главных редакторов. Про Алексея Аджубея злословили: «Не имей сто друзей, а женись как Аджубей». То была полуправда. Алексей имел более чем сто верных товарищей. Многих взял с собой, переходя на пост главного из «Комсомолки» в «Известия», включая автора этих строк. Все они были, как и я, увы, не комсомольского возраста – под сорок и старше. Алексеев привел из «Советской России» двух «своих», одного на должность ответственного секретаря. Толкунов во второй заход в «Известия» выбрал из многочисленного коллектива АПН одного – Николая Ефимова. Николай расстался с ответственной работой директора издательства АПН, спокойной, без газетной суеты и нервотрепки. На свободное место ответственного секретаря Толкунов пригласил второго человека в секретариате Игоря Голембиовского. События покажут, что Игорек, так звали Голембиовского его сторонники, повел борьбу против Ефимова, когда Толкунов покинул «Известия» и перешел на работу в Верховный Совет СССР. Николай остался без твердой поддержки.
