Ежедневно из Каира я передавал пространные корреспонденции и очерки. На телеграфе, куда я вечером приносил свои страницы, служащий полюбопытствовал: «Россия и впрямь богатая страна! Я вижу, вы каждый вечер размениваете стофунтовую купюру, чтобы расплатиться за передачу своей корреспонденции. Огромные деньги, сэр русский, не правда ли?» Я улыбался в знак согласия. По возвращении Аджубей спросил меня: «Как ты относишься к идее послать тебя собственным корреспондентом в Нью-Йорк или Лондон?» И не дожидаясь моего ответа, продолжал: «Вчера я на приеме обговорил этот вопрос с Шепиловым (тогдашним министром иностранных дел). Он поддержал. Не знаю, где лучше работать в Лондоне или Нью-Йорке».
Я выбрал Лондон, где активно действовала лига молодых коммунистов, издавала свою газету. В Соединенных Штатах коммунисты были загнаны в подполье, трудно было получить американскую визу. Борис Стрельников пока что никуда не уехал, ему задерживали выдачу визы. Решено: я еду в Англию. Я буду первым корреспондентом «Комсомольской правды» в капиталистической стране. Тогда газета имела собкоров лишь в братских странах – в Польше, ФРГ и Китае.
Маша Удалова аккуратно подготовила документы в ЦК. Их подписывал Горюнов, пока еще главный редактор, а поздравил меня с назначением уже Аджубей, новый главный. Аккуратные англичане через две недели дали мне въездную визу (в такой же срок они и отказывали). Все было в порядке. И вдруг произошла заминка. Аджубей, который сначала торопил меня вылетать, вдруг буркнул: «Не к спеху. Пусть Силантьев повкалывает в редакции». Лишь спустя много лет я понял причину нервного поведения Аджубея. Моя поездка в Лондон в один момент могла повиснуть в воздухе, как и судьба самого Аджубея. В июне 1957 года, когда я сидел на чемоданах, состоялся известный скандальный Пленум ЦК. На нем шла жесточайшая борьба за власть между Хрущевым и так называемой антипартийной группой Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним» Шепилова. Победил Никита Хрущев.
В квартире моего тестя, профессора Страментова, состоялось очередное застолье. По традиции провожали в дальнюю дорогу нового корреспондента «Комсомолки» в Лондоне. Собралось столько провожающих, что огромная квартира оказалась тесной. Когда почти все уже было сказано и съедено, вдруг приехал Алексей Аджубей с Карлом Непомнящим. Алексей был чем-то возбужден, много пил и закусывал молодым картофелем с солеными огурцами. Он был страшно доволен пирушкой, целовал в губы всех подружек моей жены, еще незамужних. Даже пел комсомольские песни. Дело в том, что он прибыл на мои проводы в отличном настроении с только что закончившегося победного для него Пленума ЦК. В свою очередь, Карл был рад встрече в домашней обстановке со своими подчиненными-бунтовщиками. Он не подавал виду, что обижен на нас. Мои дружеские отношения с ним продолжались много лет спустя, когда мы работали в разных изданиях. Карл трагически погиб во время чехословацких событий в 1968 году. Он работал в АПН и вез на вертолете пропагандистские листовки. Вертолет разбился.
На берегах Темзы
Книжка «Фог рассеивается» – как бы страничка моей биографии лондонского периода. Ее основное содержание – политическая жизнь Англии, суть буржуазной демократии, отношение правящих кругов и простых англичан к нашей стране. Я нарочно избегал обобщений, хотел описать увиденное, отметить личные впечатления. Причем с немалой долей юмора. Долго не мог подобрать удачное заглавие. Нам более знакомо слово «смог», что значит автомобильно-фабричную городскую гарь, а англичане привыкли у себя видеть из окна «фог», то есть туман. В заглавии отражена стержневая мысль книжки: за время моего пребывания в Англии (1957–1960 гг.) из голов англичан постепенно стали выветриваться многие антисоветские предрассудки. Именно в эти годы взлетели первые в истории человечества искусственные спутники Земли. К великой нашей гордости они были сделаны руками советских инженеров и рабочих. Высокотехничная и прославленная Америка, а также Англия были посрамлены. Они оказались в хвосте, и этот факт лучше всех миллионов экземпляров пропагандистских брошюр о СССР доказал англичанам, что советская власть что-то значит.
Рукопись книжки была готова к моему возвращению из Лондона, а издана уже после первых месяцев моей новой работы в «Известиях». И хотя мне еще не удалось познакомиться со всеми моими новыми товарищами, я всем подарил по экземпляру с соответствующей надписью от автора. И вдруг неожиданная реакция. Мэлор Стуруа был в восторге от книжки и написал хвалебную рецензию для опубликования в «Известиях». Он был тогда молод, горяч и, что существенно, – неопытен. В солидной газете тогда публиковались рецензии только на знаменитостей. И тогдашний наш шеф отдела Владимир Кудрявцев поставил его на место. Мэлор устроил скандал, кричал, что добьется публикации. И добился в… многотиражке «Известинец», которую мало кто знал за пределами редакции. Мне было приятно. Мэлор уже тогда был известным журналистом. Он писал: «Вся книга – от первой до последней страницы – удивительно колоритна… Так может писать человек, хорошо знающий страну, ее обычаи, людей, язык».
Я не рассказывал в книжке о примечательных туристских маршрутах, а описал некоторые неприглядные стороны жизни англичан. Честно признаться, в отличие от наших туристов, восхищающихся седой стариной Лондона, английская столица не произвела на меня большого впечатления. Возможно потому, что я впервые увидел Лондон после многомесячной командировки в Египет, где был поражен высоченными пирамидами под Каиром и сохранившимися храмами в древней египетской столице Луксоре. Им тысячи лет до нашей эры! Лондон на этом фоне – совсем молодой город.
В Англии, мне думается, надо восторгаться рационализмом и здравым смыслом жителей. Бесспорно, это – положительные черты людей, но я наблюдал, что у англичан рационализм весьма часто граничит со скопидомством, экономией на всем. Ведь вошло в поговорку: английский обед хорош тогда, когда встав из-за стола, чувствуешь себя немного голодным. Вся Англия казалась мне сотканной в красивую и дорогую ткань благодаря расчетливости и экономии. В этом один из источников ее богатства. А у нас? Каковы наши традиции? Мне было трудно внушить англичанам, что наши обычаи требуют сверхгостеприимства – зашел к тебе случайно, без приглашения, друг или товарищ.
Запись в дневнике за 1 января 1960 года: «Англичане не встречают Новый год. Лондон выглядит буднично. Утром приехали уборщики улиц, подметали тротуар. Погода теплая. Идет дождь, сквозь облака проглядывает солнце, как в Москве весной. С сыном катались на моторной лодке по озеру в Ридженс парке». К этому я бы добавил, что англичане не имеют понятия о двойных рамах в окнах, в большинстве случаев обходятся без центрального отопления; что водопроводные трубы в старинных домах выведены наружу; что англичане щеголяют зимой без головных уборов, а коровы пасутся круглый год на вечнозеленых лугах. Не хватит ли примеров различий в жизни англичан и наших людей? Не пора ли понять глупость лозунга «догнать и перегнать», с которым носился Никита Хрущев. Мы действительно догнали и перегнали Англию по производству стали и угля еще до войны, при Сталине. Но перегнать Англию (я уже не говорю об Америке) по уровню жизни – это нонсенс. В силу резко отличающихся природно-климатических условий уровень затрат англичан на жизнеобеспечение человека всегда будет меньше, чем в стране, где несколько месяцев в году реки скованы льдами, где дуют пронизывающие ветры Ледовитого океана, где я бы поставил памятник Человеку за то, что он согласился жить в суровом климате. Столь же бессмысленно и бесперспективно насаждать у нас английские привычки и в целом их образ жизни. Именно русская неласковая природа выковала русский характер, способность к выживанию. Мне смешны потуги «западников» внедрить у нас заграничные стереотипы хозяйственного уклада жизни.
