Перестроечная гласность упала на увлажненную почву в «Неделе». Среди обиженных судьбой сотрудников были и ущемленные, полурепрессированные. Отделом литературы заведовала Нателла Лордкипанидзе. Когда под конец жизни Сталина возникло «дело врачей», по редакциям прокатилась антиеврейская волна. Нателла работала в «Комсомолке» и была уволена. Едва ли она могла забыть такое и от чистого сердца писать о социалистическом реализме? Нет, конечно! Вот вам иллюстрация, откуда в разгар перестройки появились перевертыши. Они жили среди нас с двойной моралью. Тогда и Лордкипанидзе, и Георгий Бакланов, и Юлиан Семенов, и Евгений Евтушенко писали, как надо, хваля социализм как высшее достижение человеческой цивилизации. В пору горбачевщины они перевернулись и стали пинать ногами коммунистов и советскую власть.
На свое пятидесятилетие я решил сделать себе подарок – написать очерк о молодом поколении 1922 года рождения, к которому сам принадлежал. Ведь оно защитило Родину от гитлеровского ига, затем восстанавливало разрушенную страну, прожило жизнь лишений, жертвовало всем. Идея очерка родилась в связи с отмечавшимся в 1972 году 50-летием создания СССР. В очерке я рассказал о своем боевом товарище Константине Дунаевском, Герое Советского Союза, сбитого под Берлином за несколько дней до его сдачи. Дунаевский был моим ровесником. Назвал очерк «Достойный сын». В «Неделе» забыли про мой юбилей. И про мой очерк. Извинились и срочно напечатали. Приятно! Очерк на летучке был признан лучшим материалом. Цирковер говорил: «Автор открылся в совершенно новом амплуа. Бесспорно отличный материал, написан лаконично, с присущим автору юмором». Потом долго меня хвалил Казутин. Он сказал, что очерк вдохновил его написать серию портретов о поколении 30-х годов. Хвалили и товарищи-известинцы.
Вскоре меня стали прочить на загранработу собкором то в Мехико, то в Оттаву. А пока отправили в короткую командировку в Африку – Кению, Уганду и Танзанию. Кенийские власти, однако, не дали визы, несмотря на хлопоты нашего посла, любимого по «Комсомолке» Дмитрия Горюнова. Он приехал в аэропорт Найроби, где наш самолет делал посадку на пути в Уганду. На память сфотографировались. Месяц в Африке показался очень длинным, зато обогатил мои познания картинами дикой природы и редких зверей. Отписывался с вдохновением, легко, очерки получили положительную оценку. Но настала пора прощаться с «Неделей». Меня назначили собственным корреспондентом «Известий» в Канаде.
Поработать в Стране кленового листа, впрочем, не удалось. Несмотря на то что я был утвержден всеми важными инстанциями в Москве, визу мне как собственному корреспонденту «Известий» так и не дали. Не помогли даже несколько краткосрочных командировок в Канаду, так сказать, для моей журналистской презентации перед местными властями. За мои долгие попытки прорваться и получить долгосрочную визу друзья-известинцы прозвали меня «канадоходцем».
Мой друг, ответственный секретарь «Известий» Дмитрий Мамлеев, человек интересный и увлекающийся, дважды брал меня помощником-переводчиком в Монреаль и Ванкувер. Во время Олимпиады в Монреале он загрузил меня переводами материалов из спортивных газет и журналов, заметок о канадском юморе и театре и, конечно, сообщений о последних результатах на главном олимпийском стадионе. Дмитрий поддерживал телефонную связь с «Известиями» до двух часов ночи по-московски, диктовал стенографисткам то, что удалось увидеть самим и почерпнуть из канадской прессы. Результатом той командировки стала наша книжка «Звездный час Монреаля», написанная в соавторстве по итогам Олимпиады.
Ванкувер – морские ворота в Канаду со стороны Тихого океана. Там мы сотрудничали с канадцами при сооружении крупной электростанции в лесистых горах. Моряки-канадцы пришли на встречу со мной как с участником Второй мировой войны. Они когда-то водили караваны в Мурманск. Сейчас угощали меня дарами природы в морском ресторане: креветки, крабы, осетровые. Раз в году в проливе Виктория проводятся состязания по рыбной ловле. Побеждает обычно любитель с выловленной тушей весом свыше 25 килограммов.
Несмотря на натовское противодействие, деловые люди Канады пошли на создание модных тогда смешанных предприятий с советскими внешнеторговыми организациями. Одна фирма сотрудничала в области станкостроения, другая – при поставках канадским аграрникам белорусских тракторов. Я уже приготовился написать репортаж, как вдруг пришло распоряжение Председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина перенести поставки «Беларуси» на следующий год. «А чем будут пахать наши колхозники?» – заявил Косыгин. «Вот это хозяин!» – подумал я.
Вокруг Мехико
Впервые в Мехико я прилетел в 1966 году по случаю инаугурации нового президента Диаса Ордаса. В мексиканском посольстве в Москве были рады, что правительственная газета «Известия» направляет своего корреспондента на такое важное событие, и консул поставил въездную визу, действительную на целый месяц. За этот срок, кроме столицы, я успел побывать в Акапулько, Гвадалахаре и Гуанахуато.
Летел в Мехико на кубинском самолете. Я тогда работал собственным корреспондентом «Известий» в Гаване. Несмотря на посланные в наше посольство шифровки о моем визите, в Мехико меня никто не встретил. Часа три я нервничал в столичном аэропорту, пока местный парнишка не уговорил воспользоваться его услугами, доставить в любую гостиницу. Я сказал, что у меня пять долларов. «Сойдет», – ответил парень. Пять долларов были моими суточными, а транспортные расходы я мог увеличить по мере необходимости. Так я оказался в дешевеньком отеле «Ромфель». Меня поселили в скромной комнатке и предложили поздний ужин.
Оказалось, что мой отель находится рядом с центральной фешенебельной улицей Хуареса. На стойке регистрации увидел газету на английском языке, где указывались адреса всех посольств и карта-план города. Спасибо! Я долго, до одурения, шагал по широкому проспекту Реформы, рядом с потоком автомобилей. Когда дошел до массивных железных ворот нашего посольства и назвался дежурному, он сказал, что сегодня воскресенье и в посольстве нет ни одного дипломата.
В Мехико я потом летал в командировки еще несколько раз. В 1968 году, когда я уже вернулся с Кубы, в издательстве «Молодая гвардия» вышла моя книга «Мексиканский олимп». Тираж – 90 000! Книгу быстро раскупили, так как она вышла в канун Олимпийских игр.
До страшного землетрясения в 1985 году корпункт «Известий» в Мехико располагался на улице Амстердам, 232, рядом с бойкой, одной из главных улиц столицы – Инсурхентес. Неподалеку жили коллеги – правдист, тассовец и представитель нашей туристической фирмы. Хорошие товарищи. Преимуществом расположения корпункта было наличие рядом парка Амстердам, что в условиях сильно загрязненного воздуха столицы было немаловажным фактором. Рядом с парком находилась также контора агентства печати «Новости». Ее посетил тогдашний президент Мексики, чтобы открыть бронзовую табличку офиса.
В парке был редкий для Мехико фонтан. Девушка, окрашенная в желтый ядовитый цвет, держит два глиняных кувшина. Она была вторым по размерам скульптурным фонтаном в городе. Первая, конечно, Диана на проспекте Реформы, охотница с луком и стрелой. Почему в городе так мало фонтанов? Мехико страдает от недостатка воды. Она подается в столицу по трубам из-за гор. Однажды все мы собрались в парке у пруда, где плавали утки. Смеялись тогда до слез. Огромный сибирский кобель, красивый и пушистый, каким-то чудом улизнул на улицу, а его хозяин Владимир Новиков, корреспондент Гостелерадио, в сапогах гонялся за ним.
