Сквозь посторонний шум в ушах различаю характерный звук расстегивания металлической пуговицы-кнопки. Короткая пауза и вновь щелчок, ещё один, и ещё, пока с последним сарафан ни сваливается к нашим ногам.
Зажмуриваюсь с неимоверной силой, но отпечатанный на сетчатке образ Максима, как 3D картинка с полным эффектом присутствия в моей голове.
Не хочу открывать глаза. Мне стыдно, неловко и в то же время страшно. А что если он передумает? А если оттолкнет?
Позволяю Максиму утянуть себя из прихожей, пятясь за ним, так и не рискнув разлепить веки.
Теперь меняется всё. Запах, становится сладковатым, плотность воздуха с ощутимой повышенной влажностью сбивает дыхание. А близость, которая наэлектризованным облаком окутывает нас обоих, ворует мизерным запас кислорода вокруг нас.
— Давай только быстрей.
— Быстро — это не ко мне. Ко мне медленно, — собирает в кулак ткань футболки, последней преграды к доступу тела. — И приятно. А ещё горячо и не одиноко, — едва коснувшись костяшками пальцев моей груди, абсолютно неприкрытой нижним бельём, он берет нужное промедление. Вынужденная передышка, за которую мы оба успеваем сделать несколько глубоких вдохов. — Раздевайся. Сейчас Катьке позвоню. Спрошу где её носит?
— Какой Кате? — невнятно бубню, запутавшись в вороте майки, которую спешно стягивая, рву непослушные волосы, что путаются в пальцах. — Зачем?
— Тебя ещё учить и учить, малая. Тройничек самый отличный способ обучения. Модная метода: сначала ты просто смотришь, — спускает ткань, освобождая мне лицо, попутно прикрыв грудь, выставленную на показ. — Запоминаешь что, куда, на какую глубину, с какой скоростью. С трением, конечно, в первый раз лучше не борщить. А потом меняемся. И ты уже с наглядным примером в бой. А сейчас рот закрой, в спальне его будешь открывать.
==============================
to be, or not to be * — быть или не быть
Глава 24 "До края и обратно"
Максим
Совет для Маргариты "закрыть рот и открывать его лишь в спальне" нарочно несет издевку и произносится уже после того, как она ошалев от новости о "тройничке", не может сомкнуть отвисшую челюсть. Смотрит не моргая, даже не с удивлением, а с полыхающей паникой, грозящей отправить её в обморок.
А на что она собственно рассчитывала упрашивая меня лишить её невинности? Что я послушно разорву упаковку презервативов, сделаю дело и буду спать спокойно с чувством выполненного долга? Нет. Я не должен этого делать, хоть меня и тянет к Маргарите, и гормоны, неподдающиеся контролю бьют далеко не в голову рядом с ней.
Пухлые губки, призывно приоткрытые творят со мной что-то невообразимое, а едва прикрытая маечкой нагая грудь заставляет мой кадык судорожно дергаться, каждый раз как я шумно сглатываю. Опускать взгляд ниже изящного подбородка и тонкой шеи — опасно, если только не с целью примериться к ней пальцами, чтобы потом сомкнуть их в удушающем захвате. С целью наказания или предупреждения, что не нужно больше создавать подобных конфузных ситуаций. Я ведь не железный в конце-то концов и когда-нибудь моё тёплое, дружеское отношение к Крайновой может дать слабину, тогда мой "дружок" не станет спрашивать чья она сестра, подруга, невинна она, или нет. Ведь подвести к порочности проще простого.
Как назло собственное воображение нагло резвится, подсовывая жаркие фантазии. Я и Марго в постели, среди смятых простыней, среди стонов: её протяжных, и моих хриплых, на грани дикого вожделения.
Благо я, чертовски предусмотрителен и буквально за каких-то десять минут до прихода Крайновой успел выпроводить тот самый третий элемент обучающей программы.
Катенька, как кошечка, которая гуляет "сама по себе", доставив удовольствие, удалилась на свою территорию, теперь уже без лишних скандалов и требований чего-то большего, чем секс. С ней я не церемонился, впрочем, обоюдное себялюбие лишь играло мне на руку. Никаких прелюдий, минимум поцелуев, но те что ниже моего пояса, естественно не в счёт, они были хороши и незабываемы. Такого рода интимный контакт я ей разрешал с превеликим удовольствием, да и партнерша увлечённо демонстрировала все навыки. Умения доводить до экстаза у девчонки не отнять.
Мы словно соревновались с ней, кто первым в этой потной, плотской гонке финиширует первым, не обращая внимания на обоюдные чувства, будучи махровыми эгоистами.
Но сейчас даже сытость не спасает от разливающегося по венам ядовитого коктейля от предвкушения попробовать запретный плод.
— Максим, ты что серьёзно? — вскрикивает Марго холодным, отрезвляющим тоном.
— Конечно, нет.
В успокаивающем жесте касаюсь её всклокоченных локонов, приглаживая торчащие, как у ощетинившегося котёнка, волосы. Испуг в глазах молниеносно меняется, затягиваясь вокруг расширенного зрачка, злостной поволокой.
— Идиот, — норовит ударить меня, но ей не хватает ни реакции, ни навыка ведения агрессивного рукопашного боя. — Я тебя ненавижу, — не отчаиваясь заносит в очередной раз руку, но так и не попадает в цель.
Увернувшись и скользнув ей за спину, первым делом хватаюсь за тонкие запястья, заводя и фиксируя руки так, чтобы активизировавшийся боец не смог ни ударить, ни поцарапать меня.
— Успокойся, чудо-женщина. Я просто хотел тебя проучить, — целую в макушку, чувствуя как Марго старательно запрокидывает голову, целясь мне по зубам. — Ничего личного.
— Раз ничего личного, отпусти меня.
— Обещай не драться.
— О-бе-ща-ю, — цедит сквозь зубы по слогам, перестав трепыхаться в моих руках.
Медленно разжимаю пальцы, веду ладонями от предплечий до локтей и выше, разворачивая успокоившуюся девушку за плечи к себе лицом.
— Я бы тебя убила.
— … но? — чуть посмеиваясь спрашиваю у Марго.
— Я просто тебя утоплю, — она резко толкает меня в грудь, но я не слишком сопротивляюсь, и зря.
Всплеск воды от моего падения в ванну, заглушает нецензурную брань, сорвавшуюся с моих расслабленных губ, ещё недавно растянутых в ухмылке. Суетливо вылезаю, снимаю промокшие насквозь брюки и нацепив другие, спешу в коридор, непродолжительная тишина которого, вдруг прерывается хлопком входной двери.
— Маргош!
— Чего тебе? — бросает, даже не останавливаясь.
Приходится прибавить газу, перескакивая через ступеньки, чтобы перехватить её перед выходом. Чувствуя будоражащий жар её тела под своими пальцами, словно макнув их в расплавленный, податливый воск, сам отчаянно плавлюсь, за малым не начиная стекать к Маргошиным ногам, обутым в бессменные белые кеды.
— Куда ты? — тяжело дышу, запыхавшись от спонтанной погони, не ожидая такого скоростного режима от Крайновой. Она ведь успела одеться, застегнуть сарафан на все пуговицы, обуться и податься в бега.
