Окинув игривым взглядом, она склоняется ближе и я ощущаю тонкий фисташковый аромат на своих губах, а позже и вкус. Руки Маргариты со слегка прохладными кончиками пальцев, провокационно проходятся по моему телу, скользят по животу и спускаются всё ниже, и ниже. Туда, где ткань спортивных шорт натянутая до предела.
— Я тебя не тороплю, слышишь?! — почти задыхаясь от ласки, с которой ладошки сжимают мой твердый пах, я теряю контроль и самого себя за одно.
— Ты лучше меня не тормози. Я тебе ещё прошлый раз не простила.
Искушение становится слишком большим… Почти непреодолимым, болезненным, толкающим меня к близости, а ведь ту я без устали просил у судьбы. Наслаждаясь касаниями невинного тела, впитывая искры, витающие вокруг нас, тяну Маргариту за руку, чтобы она спустилась вместе со мной с кровати.
И пока я торопливо снимаю шорты, изящные кисти Маргариты взмывают вверх, собирают волосы, рассыпанные по груди, стягивая их в высокий хвост, предоставляя ещё больший обзор своего тела.
Она такая красивая, аж дух захватывает, немеет всё внутри, пускаясь по венам кровью, отравленной её красотой.
Я медленно опускаю глаза, чтобы ничего не упустить, одновременно позволяя ей рассмотреть меня. Замечаю, как нервно колышется грудь, с какой учащенной частотой она испуганно сглатывает.
Маленькая дуреха, вздумала мне врать. Ей страшно, несмотря на всё её желание казаться такой подготовленной к интиму.
Пробным прикосновением дотрагиваюсь до плоского животика, успокаивающе поглаживая большими пальцами кожу, покрывающуюся россыпью мурашек в ответ на тактильное удовольствие. Веду одну руку к оголенной груди, задеваю возбужденный сосок, задерживаюсь на нём, медленно скользя подушечкой пальца вокруг него. Дурея от того, как её тело отзывается на любое касание.
Маргоша решительно встаёт на цыпочки, тянется вверх и касается моих горячих губ, а мне приходится наклониться ей навстречу, сократить расстояние. Почувствовать весь жар поцелуя, вложенный с таким упоением и силой, что мне кажется до этого я и не жил вовсе, не любил, и занятия сексом были пресной обыденностью, а не сжигающей страстью.
— Готова? — зачем-то спрашиваю я, увлекаемый Маргаритой, падаю сверху, но вовремя уперевшись ладонями в матрас, не придавливаю её своей массой.
— Да, — устраивается поудобнее подо мной, теснее притягивая за плечи, заставляя перенести всю тяжесть на локти.
— Если тебе будет больно, я остановлюсь, — хрипло шепчу, сам себе не веря. Какой там остановится, если от предвкушения все так накалено внутри меня, что я могу попросту спалить тормоза. Не удержаться и причинить еще большую боль своей нетерпячкой. — Дам тебе время привыкнуть… перетерплю, — еще одна глупость срывается с языка, которым уж лучше бы я пробовал вкус, распухших от поцелуев Маргошиных губ, чем бросался банальными обещаниями. Вся соль в том, что словесная “нежнятина” так сладко ласкающая слух, на самом деле может так и остаться пустым звуком. — Главное не молчи.
— Тихо, Макс, — притрагивается двумя пальчиками к моим губам. Медлит, а после легонько обводит их контур и это невероятно простое касание, сводит меня с ума сильнее, чем ласки иных мест. — А то я сейчас подумаю, что ты нервничаешь больше меня.
— Так и есть.
Вот тут я не вру: ни ей, ни себе. Я будто сам самый настоящий девственник, который лишь в теории знает что, куда и как.
Задорное согласие Маргариты, каждая её клеточка, отызающаяся на ласку, лишь сильнее меня распаляет. И кажется сейчас, я полностью, подчинен пульсирующим эмоциям, рвущимся наружу, подобно демонам.
Упрямо продолжаю движение, задыхаюсь и тону в зелени глаз, старательно прикидывая в голове, каким образом сгладить болезненный рывок.
Вот сейчас я явственно ощущаю, как Маргошку накрывает волна отката, у неё даже начинают дрожать колени, которые она только что согнув, широко развела в стороны, позволяя мне устроиться между своих бёдер. Малышку трясёт и осознание того, что я полный урод не в состояние заглушить свой стояк, уничтожает накатывающим чувством вины.
— Малая, я люблю тебя и без доступа к телу, — склоняюсь над её лицом, веду кончиком носа от уха к виску. Делаю жадный вдох, будто хочу забрать её дикий страх. Марго лишь хрипит в ответ, неуверенно дёргается, толкается навстречу эрекции, набравшей максимальную силу. Не давая тем самым мне успокоиться. Целует шрам на ключице, нежно покусывает грубо сшитую на нем кожу, а после упоенно зализывает места укусов.
— И я люблю тебя, Мак.
Расслабляется и позволяет мне наконец-то войти… осторожным… неспешным толчком, раскрываясь мне навстречу. Едва слышно вскрикнув, побуждает остановиться для того, чтобы мне перевести дух, а себе давая время перетерпеть боль, силу которой даже я чувствую, её сжавшимися вокруг меня и без того тугими мышцами.
— Я в порядке, — предвосхищает мой вопрос и сама дёргается вперёд, приняв меня на всю длину. Стыдливо зажмуривается каждый раз, как я вхожу, медлю… наслаждаясь тем, какая она невероятно горячая, желанная и любимая.
Самая лучшая девочка… моя, только моя.
Надолго сил не хватает, я валюсь сверху, утыкаясь покрытым испариной лбом в её выбившиеся из хвоста и разметавшиеся по подушке волосы.
Благодарно переплетаю наши пальцы и вслушиваюсь в тишину, которую так любит счастье. Счастье, которое я готов дарить ей каждый день.
Глава 47 "Ревнивая фурия"
Марго
Проснувшись в пустой постели и сонно потирая глаза, верчу головой в поисках Макса, которого словно след простыл и ведь я даже не слышала, чтобы он уходил. С этой внезапно возникшей аллергией и ударной дозой антигистаминов, я не понимала и половины происходящего вокруг меня, всё больше начиная походить на сонную коалу, которая ела и отсыпалась. Сладкие моменты реальности словно вплетались в сновидения, перемежаясь в голове с обрывочными воспоминаниями.
Помню, как он менял бельё, без налёта смущения вручал плохо законспирированную окровавленную простынь ошалевшей горничной, подшучивая и выпрашивая ковёр, в который он якобы собирается замотать труп девушки.
Помню, как долго сжимал в объятиях и жадно вдыхал запах моих волос. Как целовал без устали, доводя до сумасшествия и сам хмелея от нерастраченной ко мне страсти. Как тормозил мои желания оторваться по полной и испробовать все, что я пропустила за годы невинной жизни.
И что же теперь?
А теперь я лежу одна, в полной тишине, такой пугающей, что несмотря на нежно проведенную ночь с не менее пылким утренним продолжением, в душу закрадываются необоснованные страхи. Но даже если очень сильно расфантазироваться, несколько процентов уверенности в Макееве, во мне ещё остаётся. Ну не мог же он после стольких обломов, обесчестить меня и уйти в закат?!
Поток не самых радужных мыслей прерывается щелчком дверного замка и спустя мгновение появляется, собственно, сам беглец. Неуверенной походкой, а на первый взгляд даже слегка шаткой, Максим подходит к кровати, устало заваливаясь на неё.
