Мы двигались на север по трассе вот уже час, никуда не сворачивая и не сбавляя скорость. Городской пейзаж за окном давно сменился на виды полей и лесов, городки и деревеньки вдоль дороги теперь встречались все реже и реже. В столь позднее время машины на пути попадались не часто и я позволил себе немного привысить ограничение скорости. Нет, за нами никто не гнался. Но с тех пор как мы покинули единственное известное мне надежное укрытие, больше не имели права медлить.
Вместо ответа я притормозил и медленно съехал на грунтовую обочину дороги. Здесь начиналась развилка — три асфальтированные дороги к местным фермам и одна проселочная, размытая осенними дождями и не особо подходящая даже для моего внедорожника. Ей пользовались редко. Точнее сказать, практически не пользовались, ведь тем, кто ищет дикую ведьму обычно не требуется ничего кроме собственных лап и звериного чутья. Вот только женщины не умеют обращаться, поэтому с Луной нам придется идти пешком.
Идея лезть в жидкую грязь в туфлях ей не особо пришлась по вкусу, поэтому я просто подхватил ее на руки и понес вперед. Глупышка в начале попыталась вырваться, как я почувствовал, не столько из искреннего возмущения, сколько из гордости. Но быстро успокоилась, даже обняла меня за плечи — сказать, что я был рад, это ничего не сказать. Конечно было сложно… одергивать себя каждый раз, когда хотелось обернуться к ней и носом зарыться в ее ароматные локоны, игриво щекотавшие мою шею, но я держался, наслаждаясь теплом и упругостью ее тела в моих руках.
— Не надорвешься? — спросила хмуро, даже с сочувствием.
Глупая. Да у меня в жизни не было более приятной ноши! Я мог бы до конца своих дней вот так держать ее в руках и тайком прижимать к себе чуть сильнее, чем это было необходимо. Мог бы, если бы не смел надеяться на большее.
— Хочешь пойти сама?
Луна скептически глянула нам под ноги и поморщилась.
— Нет уж, спасибо. Что сложно было захватить пару резиновых сапог?
— Мне они не нужны.
— Ну да… конечно. Скажи это своим дорогим итальянским туфлям.
Мне даже не нужно было видеть свою обувь, чтобы понять что ей точно пришел конец. Ну, что ж…
— Они все равно мне не нравились.
Девушка фыркнула от смеха, но тут же поспешила скрыть улыбку. Да-да, любимая. Я тоже сделаю вид, что не рад тающему между нами льду.
Луна помолчала немного и откинула голову назад, чтобы полюбоваться звездным небом, проглядовавшим меж не густо сплетенных крон. Мне тоже было чем полюбоваться — вид на ее обнаженную шею открывался восхитительный. Изящиные линии, тонкие изгибы выступающих ключиц и нежная, молочно-белая кожа, словно светящаяся в приглушенном свете луны. Ох, Луна… если бы ты только знала каких усилий мне стоило не прильнуть к твоей шее в самом горячем порыве из всех, когда-либо мной испытанных, то тут же застегнулась бы на все пуговицы…
— Я какая-то неполноценная, да? — рассеяла она мое возбуждение одним холодным вопросом.
Я даже остановился на месте, искренне пытаясь дойти до смысла ее слов.
— Что за глупости… о чем ты?
— Я о своем… настоящем отце и матери. — ответила она сбивчиво, выделив именно это слово. — Я… как бы это сказать… полукровка? Чем это мне грозит?
Мне одновременно захотелось рассмеяться и прижать ее к себе крепче. Ну что за неуверенность в себе? От чего? Я же ясно дал понять что я рядом и ни за что не позволю причинить ей вред!
— Грозит? Луна, ты совершенно нормальная.
Но мои слова будто только подтвердили ее страхи. Я почувствовал запах слез, еще только собравшихся навернуться на ее глаза.
— И… я не превращусь в чудовище? Не знаю… не стану бросаться на людей?
Я нахмурился и усмехнулся, всем своим видом стараясь передать ей, что само это предположение — полная чушь.
— Фольклорное представление об оборотнях может и приближенно к оригиналу, но, сильно перекручено людскими страхами. Даже если бы ты была чистокровной волчицей, не превратилась бы. Волчицы вообще не превращаются. Ты полукровка, что бы там кто не говорил, но ты можешь считать что взяла лучшее от обеих рас. У тебя крепкое волчье здоровье и при этом куда меньше проблем с контролем благодаря слабости человеческих эмоций.
Но кажется мое объяснение ее не успокоило, а только породило новые страхи.
— Проблем с контролем?
— Хмм… это долгая история. Есть легенда… да если по-правде и не одна, о том как появился первый волк-оборотень, как же все там было на самом деле уже давным-давно никто не помнит. Если коротко, то у каждого волка две души, живущие в одном теле и время от времени одна из них берет верх. Человеческая — это разум, а животная — голые чувства. У волчиц все сложнее, ваши ум и чувства сплетены в тугой узел. Хм… никогда не задумывался над этим, но наверно волчицы ближе к людям в этом плане. Их души нераздельны, но когда телом овладевают сильные чувства, разум не теряет над ним контроль.
Паника и страх в ее глазах внезапно сменились интересом и каким-то по-настоящему детским восторгом. Луна воскликнула, едвали не подпрыгнув у меня на руках.
— Все еще не совсем понимаю о чем ты, но теперь я просто обязана услышать эту легенду!
Я рассмеялся. Да и можно ли было в самом деле сохранить серьезность столкнувшись с такой резкой сменой настроения.
— С удовольствием расскажу тебе сказку для непослушных волчат. Но позже.
Девушка вцепилась мне в воротник рубашки и настойчиво потянула на себя, простонав:
— Что? Ну, почему-у…
Как бы не хотелось мне продолжить этот разговор, сейчас было не время.
— Мы пришли. — Сказал я коротко и бережно поставил ее на землю, прямо у самой кромки низкого зеленого подлеска, застелавшего открывшуюся перед нами поляну.
Глава 20
— Ты серьезно?
Старый фургончик хиппи, припаркованный в центре залитой лунным светом лесной поляны, меньше всего был похож на “домик ведьмы”.
— А ты чего ожидала, Красная Шапочка? — усмехнулся Кайрэн и потянул меня за руку вперед, к приоткрытой двери и затухающему костру. — Пряничных стен и карамельной крыши?
Мне едва удалось сдержать улыбку.
— Мне кажется, ты перепутал сказки, мистер Серый Волк. — сказала я, пытаясь сохранить лицо.
Но вывести из равновесия Даска было не так просто. Он вновь рассмеялся и даже изобразил, что воет на луну, от чего я, не сдержавшись фыркнула, спрятав улыбку за ладонью.
Это было странно. Как только мы ступили на эту поляну, я почувствовала какое-то воодушевление. Необъяснимый оптимизм и даже какая-то совершенно парадоксальная радость наполняли меня тем больше, чем ближе мы приближались к старому разрисованному фургончику. Мне было совершенно непонятна природа таких эмоций и чувств, ведь весь фон ситуации никак к этому не располагал.
