В словах Шанталь мне определенно попалась парочка знакомых, но даже и без того было понятно, что девушка говорила окружающим обо мне.
Ситуация, если честно, была не из приятных и напомнила мне, как однажды в детстве точно так же сестры, только мои, родные, тащили меня через толпу зевак к первому ряду зрителей на выступлении уличного кукольного театра. Тогда они говорили что-то вроде: «пустите нас, мы с бедной больной девочкой. Посмотрите на нее, ей не долго осталось, а ведь она так хочет посмотреть на то, как князь-дракон будет похищать принцессу прямо от свадебного алтаря, жестоко вырвав ее из объятий возлюбленного принца!»
Хотя я конечно же не умирала. Просто была настолько страшным ребенком, что никто бы даже не полез проверять, есть ли в словах моих пронырливых сестричек подвох.
Наконец мы оказались у самого входа в белый шатер, где покой его обитательницы стерегли два невысоких, даже по меркам своего племени, эльфа, но имевших весьма грозный вид — жилистые, крепкие, с квадратными подбородками и острыми взглядами, мимо которых не проскользнула бы и мышка, и такими же острыми мечами на поясах, которые бы непременно нарезали любого нарушителя границ тонкими ломтиками. Они были со мной одного роста и не сказать, чтобы сильно крупны, но пугали просто до дрожи своей серьезностью.
Шанталь приветливо им улыбнулась и изрекла еще парочку мелодичных эльфийских слов, на что один из охранников загадочной госпожи смерил меня изучающим взглядом и на минуту скрылся за тяжелым пологом шатра, явив на миг его таинственное нутро.
Удивительно, не несмотря на белую ткань и яркий день снаружи, внутри него было совершенно темно — я увидела неясные сполохи огня где-то в дальнем конце помещения, и несколько теней мелькнувших на фоне этого теплого желто-алого света.
Стражник вернулся и не говоря ни слова встал на место. Коротко кивнул, но не нам, а своему напарнику. Пытаясь понять, что происходит, я оглянулась на спутниц — только Матанис ободряюще подмигнула мне. Нани неотрывно смотрела на полог шатра, сложив ладошки на груди, словно в молитве или желании удержать готовое вырваться сердечко, а Шанталь довольно жмурилась, смотря на воинственных эльфов сверху вниз, хотя в самом деле была ниже их почти на голову.
За нашими спинами гудела толпа… но не зло, мол, «что эта круглоухая о себе возомнила!», а заинтересованно, точно сейчас же перед ними должно было развернуться какое-то интригующее действо.
Обернуться и посмотреть на них я не решилась, с меня было достаточно и сотен глаз, явственно упершихся мне в спину. Нет, серьезно! Я буквально ощущала их на себе физически и это было так неловко, будто я стояла там не в приличном платье, которое всего лишь было мне немного коротковато — не скрывало щиколотки, как положено, — а совершенно голой!
Наконец полог откинулся, дыхнув на нас жаром шатрового нутра, и оттуда выпорхнули, смущенно хохоча, две эльфийские прелестницы. Скользнув по мне взглядом, они смутились еще больше и побежали прочь, скрыв изящными ладошками красивые девичьи улыбки.
Один из суровых эльфов на входе, даже не глядя на нашу девичью делегацию, приподнял перед тяжелый полог, пропуская вперед.
— Фель авен. — Сказала ему Шанталь, ступая в горячий сумрак первой.
— Фель авен. — Смущенно повторила Матанис и потянула меня следом за собой.
Обернувшись я протянула руку Нани, но она застыла в нерешительности.
— Нани? Ты идешь?
Девушка испуганно посмотрела на меня своими чуть раскосыми зелеными глазами, она выглядела потерянно и было видно, что решение идти ли дальше давалось ей не легко. Мгновение спустя она все же сделала шаг вперед, но ее беспокойство теперь передалось и мне.
Чего же она так боялась?
Тяжелый полог с пыльным шлепком опустился за нашими спинами и мир погрузился во тьму. Здесь, во чреве белого шатра было душно и не только из-за жаровни; угли в ней пылали, отдавая помещению немного света и много тепла. Здесь пахло курительными травами, приторно-сладкими цветами и костровым дымом — смешанный густой аромат не был неприятным, но, казалось, делал воздух тяжелым, насыщенным и непригодным для дыхания. От духоты и непривычно интенсивных запахов меня начало клонить в сон.
Но глаза все же понемногу стали привыкать к тусклому свету и я увидела очертания дивана в центре, и разномастных подушек, разбросанных по нему и рядом с ним, а так же большую резную ширму в стороне от него. За ней и я не видела это, но чувствовала, двигалось что-то большое… мощное, неторопливое… словно бурый лесной медведь.
В ужасе я вцепилась в руку Матанис — посмотрела на нее расширившимися от страха глазами, одними губами прошептав: «Что это такое?!». Но девушка была абсолютно спокойна и только улыбнулась мне в ответ.
— Лафени ашалл, ивиго Маонис. — Произнесла Шанталь и склонилась перед невидимым чудовищем, также, как и ее сестры. И я поклонилась, неуклюже и запоздало.
Оттуда, из пугающей темноты раздался, противный кашляющий старушечий смех — и я увидела, как невысокий тонкий юноша покидает резную преграду медленно, точно таща что-то за собой.
Этим «что-то» оказалась женщина, укутанная множеством вуалей… именно от нее исходила та тяжелая… опасная звериная сила. Будто внутри нее был источник чего-то такого же первозданного и неудержимого, как водоворот в глубокой стремительной реке, как лавина, сошедшая с гор. Это пугало и завораживало одновременно.
— Госпожа Маонис, дитя от старшей крови дома Адрасур приветствует вас, Шаигаль, Матанис и Наниэль, детей от младшей крови дома Амадоэн, ласковых дочерей Кадарина, стража врат возрожденной великой крепости Алдуин. И тебя, — сказал юноша, словно переведя дух, — Лобелию, проклятое и одаренное дитя жен Беккенских, наследницу утраченного королевства.
«О как завернул…» — опешила я. Нет, Луций мне конечно все уже рассказал, но вот так вот, слышать такое обращение было не просто непривычно, а обескураживающе непривычно.
Молодой эльф продолжил движение со своей спутницей по направлению к размашистому дивану, а мы смиренно ждали, пока удивительная дама дойдет до него, медленно и неуклюже опустится на подушки и усядется на них поудобнее.
Лично я, так и вовсе дышать не смела… кто она? Кто эта странная немощная женщина, что знает имена всех присутствующих без подсказки, зовется эльфийским именем, но выглядит, точно старая немощная старуха, которая даже лицо свое явить боится. Я-то думала, что эльфы и вовсе не стареют, и не умирают! У них же есть этот их божественный источник, в конце концов!
Я с замиранием сердца наблюдала за тем, как красивый тонкий юноша, которому по человеческим меркам можно было от силы дать лет шестнадцать, трепетно и нежно касается женщины, подкладывая ей подушки под спину, под ступни, скрытые длинным темным подолом, поправляет непроницаемое платье и вдовий покров,
садится рядом у самых ее ног, податливо подставляя голову под руку…
Сморщенную, когтистую лапу, что вытягивается в его сторону из-под вороха темных вуалей и проводит по светлым вьющимся волосам, чтобы накрыть собой его затылок. Притаиться, точно в ожидании возможности напасть.
