— Давай, провожу тебя, — Эля взяла меня под локоть. — Если что, зови.
Больше не стала спорить. Ведь придавит во сне, даже не почувствует сопротивлений и попыток оттолкнуть.
Где-то утром ощутила, как кровать рядом со мной прогнулась, а руки, нежно и бережно, обняли меня. Продолжили спать уже вместе. А у кого-то ожидается трудный день… с похмелья…
Я встала самой первой. И решила, хозяйка дома будет не сильно против моей помощи с завтраком.
Совсем не заметила, как появился отец Матвея. И своим внезапным вопросом заставил испуганно вздрогнуть.
— Ты была замужем?
Резко обернулась, смахнув нож, тот звонко ударился об пол.
— Сын сказал… Правда, не очень понял, как вы вообще познакомились, — Леонид Игоревич присел за стол.
— Да, была… — мне не нравилось направление разговора. Хотя внутренне расслабилась от того, что Матвей не стал говорить об унизительном положении, в котором оказалась, и наших странных отношениях, основанных на сексе… И неважно, как судьба сложилась в итоге… Вспоминать не хочу, и рассказывать — тем более.
— Не одобряю этого, выходит: раз ушла от одного мужа, значит, можешь предать другого, — твердо произнес он.
— Все не так… э…
«Что же ответить?» — думай, думай, думай…
— Захотелось хорошей жизни? Что тобой двигало? Любишь ли сына? — посыпались вопросы, а я не могу вымолвить ни слова…
* * *
Матвей
Я проснулся от оживленных разговоров, звучащих в квартире… Но тон какой-то неправильный, с наездом, что ли…
Едва подняв голову с подушки, ощутил, как боль прострелила виски. Это надо же так напиться… Фу… Самому противно. А во рту «как будто сто коней и все по-разному».
«Отец возмущается? Какого…» — вчера он пытался выведать всю информацию о Насте, после того, как сам рассказал историю о «типа расставании и разводе». Пятнадцать лет скрывать от меня! Впрочем, если им так удобнее — без разницы. Сейчас они хотят съехаться обратно.
Удивительно, что помню подробности, после такого количества выпитого? Надо умыться срочно.
Встаю и плетусь на шум.
Отец наезжает на Настю, засыпая обвинительными вопросами, мама ее защищает, не позволяет приблизиться и говорит, чтобы отстал…
— Вы охренели?! — кричу, обращая на себя внимание. Потом надвигаюсь на растерянную Конфетку и прячу в своих объятиях. Она благодарно прижимается и готова расплакаться. — Что тут происходит?
— Всего лишь хочу знать, на ком собрался жениться? — продолжает отец. — Но вы оба толком ничего не сказали. И до сих пор правды не добился.
— Не все ли равно?! — отвечаю.
— Мне не достаточно того, что услышал от тебя! Все как-то странно…
— Главное, мне хватает! — как же бесит чрезмерное любопытство. Настя просила не распространяться на тему нашей встречи и знакомства. И я согласен, это личное.
— Лёнь, перестань… — мама пытается успокоить его, прикасаясь к руке. — Чего привязался?
— Матвей, давай, расскажем? — подает голос Настя.
— Да не хочу! Это никого не касается!
«И почему не догадался придумать заранее историю, которая всех устроит?» — на допрос и внезапно свалившегося отца не рассчитывал. Элечка в своем интересе скромнее, не лезет в душу.
— Что вы скрываете? — вновь настаивает отец. И мама уже не спорит с ним, смотрит внимательно.
— Хорошо… Хотите знать, какая сволочь из меня выросла? — Пожалуйста.
Присаживаюсь за стол, располагая Настю у себя на коленях, которая стыдливо отворачивается. Она тоже всех подробностей не знает, но если уж признаваться, то до конца…
Мой рассказ занимает немного времени, а судя по округленным глазам родителей — не думали услышать подобное…
— То есть, ты увидел девушку и решил заполучить, потому что просто захотел? — не верит мама. — Вынудил Настиного мужа сыграть, заранее предполагая, что тот не сможет отдать долг? В итоге развел их, чтобы сто дней… О, Боже… Так нельзя…
Отец молчит и хмурится.
— Матвей? — любимая тоже не ожидала. Отстранилась. — Ты все специально подстроил?
— Насть… — пытаюсь схватить ее руку, не позволяет. — Сейчас-то какое значение имеет, что именно двигало мной? Я же люблю тебя!
Она отрицательно мотает головой, уходит в комнату, громко хлопнув дверью. И, кажется, плачет.
— Поговори с ней, — тихо произносит отец. — Я одного не понимаю: допустим, так понравилась девушка, почему не добивался нормальными мужскими способами и поступками? Тем более, с мужем у нее не ладилось и все к разводу шло… А возврата денег не ждал. Ты же не оставил выбора, когда вынудил лечь в свою постель. И теперь спрашиваешь: какое имеет значение? Если все можно было сделать иначе, не унижать низким предложением, при этом угрожая, как считаешь — это важно?
— Твою ж… — чувствую себя ничтожеством. Раньше эта роль только Стасику принадлежала. И даже у него в мыслях не было играть на жену… Моя вина, с меня началось.
«Зачем только открылся? Лучше бы сладкая ложь…» — нет, отец прав.
Настя давно свыклась с обстоятельствами, столкнувшими нас — этот факт ее не расстраивает, а то, как сделал, намеренно и цинично, не знала… Есть слабое оправдание — люблю, все равно считаю все события волей случая. Просто немного приложил усилий.
— Чего ждешь?! — срывается на крик мама. — Иди, вымаливай прощение. Бедная девочка… Ты хоть представляешь, после такого она ощущает себя вещью: у одного в штанах зачесалось, а другому — просто плевать, готов делиться женой…
— Хватит! Сам натворил — сам исправлю!
Направляюсь в спальню. Дверь закрыта на замок.
— Насть… открой… выслушай …
Слышатся всхлипы. И тихое сказанное: «оставь меня, хочу побыть одной».
Черт… Какой же я идиот… Ей нельзя переживать, нервничать. Если с ребенком что-то случится, никогда не прощу себе. И любимую не могу потерять, без нее не жить.
— Настя, пожалуйста… Давай, поговорим. Помнишь, ты обещала не молчать?
Не отвечает.
— Сынок? — мама подошла сзади и прикоснулась к плечу. — Мы с отцом уходим к нему. Надеюсь, суток тебе хватит, чтобы помириться?
Киваю.
Делаю несколько попыток услышать родной голос, не открывает.
Тогда в голову ничего умнее не приходит, как выбить дверь. Что и делаю. Настя лежит, свернувшись клубочком и обнимая живот.
— Конфетка… — трогаю волосы, убирая с влажного от слез лица. — Тебе плохо? Скажи что-нибудь.
Внутри трясет от беспокойства. Вспомнил тот день, когда с кровотечением она попала в больницу.
