– Ох! – кухарка подпрыгнула, словно ее ударили, а лепешка с влажным шлепком растянулась на полу – Что творишь, девка? – потерла мягкий бок, будто я действительно сделала ей больно. – Ненормальная! Откуда только набралась такого? Разве я плохо к тебе относилась? Разве обижала когда?
Кажется, Грета не на шутку обиделась. Да что же мне с собой делать, чтобы никому не навредить? Может, вообще из комнаты не показываться?
– Нет, Грета! – стараясь не делать резких движений, чтобы не натворить еще чего-нибудь, я подошла к толстой служанке и обняла. – Конечно, нет! Ты же знаешь, в последнее время я сама не своя. Ничего не понимаю.
– Заметно, – она все еще дулась, поэтому я собралась и поцеловала ее в мягкую щеку, хоть и не знала, насколько это принято здесь. – Чего хотела-то?
– Как чего? – на кухню вплыла Верена. – Набиваться тебе в помощницы. Помои выносить, кур щипать, рыбу чистить, бычьи кишки промывать. Она-то дурочка думала, что старый хозяин после смерти освободит ее, а он так и оставил невольницей. Теперь боится, как бы хозяин Ладислав не сослал ее в рыбацкую деревню, там прислуживать. Тем более, что к нему невеста приехала.
Хоть и подозревала, что Ильен появилась неспроста, и, скорее всего с Ладиславом ее связывают какие-то отношения, возможно, обещания (не заявилась бы благородная девица в дом холостяка без сопровождения… наверное), но, признаться, сообщение Верены меня огорошило.
А она, довольная произведенным эффектом, стояла у стола и отщипывала кусочки от сдобы.
– Откуда ты знаешь, что было написано в завещании? Подслушивала? Вот хозяин-то узнает, что у него в доме шпионка завелась со слишком длинным носом и ушами, – прищурившись, я смотрела на Верену и чувствовала, как во всем теле происходит что-то непонятное: волна жара сменялась липким ознобом, словно при жесточайшем гриппе; живот скручивало, будто все внутренности пустились в пляс. Перед глазами то темнело, как при обмороке, то прояснялось. Звуки, едва слышные, накатывали волнами и оглушали.
Божечки, что со мной происходит? Так сходят с ума? Или это проделки Верены? Но Грета говорила, что служаки способны на самую простую магию. Кажется, она называется бытовой. Мысли шли как-то вязко, будто мозги превратились в кисель. А может, ее научила Ильен? Но зачем ей так утруждаться ради служанки?
В голове шумело все сильнее. Очередная горячая волна, даже показалось, что плавится кожа, и от нее исходит ослепительно-белое свечение.
– Девка! Прекрати свои штучки! Не пугай меня!
Голос Греты стал тонким, как комариный писк, а потом совсем пропал.
– Мелисса. Малисса.
Это, кажется обеспокоенный голос Ладислава – как всегда, когда со мной что-то происходит, он рядом.
– Пошлите за лекарем. Что с ней случилось?
Мои плечи приподняли, и голова оказалась на чем-то мягком. Судя по усилившемуся запаху лилий – на Ладиславе.
– Не знаю, хозяин, – снова голос Греты, только уже нормальный. – Она покраснела, побледнела, снова покраснела. Потом вся засветилась и упала.
К тонкому аромату примешалось что-то резкое, неприятное. Я дернулась и открыла глаза.
– Очнулась, – голос Ладислава тоже стал нормальным, и меня поддержали, помогая сесть. – Что с тобой случилось?
– Не знаю, – я растерянно осматривалась. – Меня начало лихорадить, а потом все потемнело.
– Ничего, лекарь придет, посмотрит. Встать можешь?
Ладислав попытался перехватить меня поудобнее, и замер, переводя удивленный взгляд с моего лица, на свою руку, комфортно расположившуюся под грудью.
Черт! Корсет!
– Да что может случиться со служанкой? – раздался от двери манерный голос Ильен. – Понесла от кого-то из знати, а справиться с магией младенца не может. Чудо будет, если выносит. Ребенок убьет ее, – она неторопливо прошла в кухню, выбрала в корзинке румяное яблоко и с хрустом откусила. – Не твой ли ребенок? – насмешливо посмотрела на Ладислава. – Или еще кого нашла? Что в вашем доме полагается делать с гулящими девками?
В направленном на меня взгляде Ладислава ужас смешался с недоверием, а я… я же была уверена, что Мелисса никогда и ни с кем. Но Ильен так уверенно говорила, а я ничегошеньки не знала об этом мире.
Ну Мелисса, ну тихоня, неужели забеременела и свалила куда-то? А я тогда кто? Суррогатная мамаша?
– Не говори глупости, – резко оборвал ее Ладислав и все-таки помог мне подняться. При этом словно ненароком коснулся живота. – Лекарь придет, и все выяснится. А сейчас, пойдем.
Поддерживая, он повел меня в мою комнату.
Глав 27. Решение
ЛАДИСЛАВ
Слова Ильен отозвались глухим беспокойством. Могло ли быть, что Мелисса, моя Лисса действительно от кого-то забеременела? Полукровка, неизвестного происхождения, у нее нет никаких шансов выжить. Даже знатные женщины часто умирают родами – слишком много магических сил забирает младенец. Имеют шанс выжить, только если жена сильнее мужа, тогда она будет и сильнее ребенка, в ином же случае… Вот и моя мать умерла. Хоть отец и говорил, что она очень хотела меня, но я до сих пор до конца не простил ни ее, ни себя, ни его. И после всего он вынес приговор еще одной девушке – матери Мелиссы. А теперь и ей самой.
Пальцы сжались в кулаки. Грех так думать, но если бы отец не умер, то я спросил бы с него по полной. Как он мог такое допустить? Да еще и от кого-то знатного рода. Где только нашли? Ведь он даже в столицу ее ни разу не вывозил, а когда я, в очередной раз разозленный его вниманием к девчонке, предложил представить ее ко двору, отец глянул так, что воздух заискрил и, кажется, даже проскочили молнии.
«Забудь и думать о том, чтобы привести ее во дворец. Даже после моей смерти не смей того делать!» – закричал он тогда и так ударил по столу, что толстое дерево пошло трещинами.
Тогда я подумал, что он опасается именно этого – Лисса понравится какому-нибудь знатному господину, и для нее все закончится.
Дожидаясь лекаря, я мерил шагами ее комнату, время от времени косясь на кровать – Мелисса лежала бледная и слабая, только глаза лихорадочно блестели, точно звезды, и кожа все еще слабо светилась.
Она-то сама, глупышка, о чем думала? Ведь все знала! Или так любит отца ребенка? Тогда где он? Почему не рядом с ней?
Но рядом с ней я. И я не допущу, чтобы Лисса отдала свою жизнь какому-то бастарду. Лекарь ее спасет, даже если придется избавиться ребенка. Я хозяин Лиссы. И я принимаю решения жить ей или нет.
Ну где же он?
Подошел к окну и выглянул, смотреть на Мелиссу уже не мог – с каждым мгновением ребенок забирает у нее все больше сил. Кто знает, сколько они уже скрывают это от меня. Как жаль, что окна выходят на море и не видно дорогу. Почему отец поселил ее сюда? Ведь она не любила простирающуюся до горизонта воду.
Преисподняя! Что за мысли лезут в голову? Показалось, что увидел шевеление и инстинктивно повернулся. Конечно, это не лекарь, он должен был прийти с другой стороны. Ильен, придерживая шляпку, чтобы ее не сдуло свежеющим бризом, в компании Верны прогуливалась вдоль замковой стены. Судя по жестикуляции, говорила Ильен и периодически показывала на окна. Что-то эти девицы задумали. Надо быть настороже.
