Наконец-то!
Меня переполняло ликование.
Свобода!
Будто издалека донесся приглушенный звон, затем вскрик, но какое мне было до всего этого дело?
Я была свободна и свобода пьянила. Силы будто напитывали меня до самых кончиков пальцев. Сколько же меня продержали пленницей, а сейчас я могу без труда разрушить любые стены и погрузить их на морское дно!
Они все заплатят за то, что сковали меня!
Бледное золото заняло почти все пространство храма. Почти… Кроме белого светящегося островка
Уничтожить!
Я набросилась на него со всей яростью освободившегося невольника. Земля вибрировала под ногами, я ощущала, как дрожат стены. Слышала, как дребезжат окна. Чувствовала, как в море поднимается высокая волна, и наслаждалась тем, что все повинуется всего лишь желанию и небольшому усилию.
Волна приближалась. Совсем скоро она обрушится на берег всей массой и со всей разрушительной силой, сметет с лица земли опостылевшие камни и унесет их и их обитателей на дно.
Тогда уже никто не посмеет удержать меня!
– Мелисса!
Тихий голос неприятно царапал.
Кто там еще пытается достучаться до ничтожной девчонки? Ее нет. И никого нет. Осталась только я. Могущественная и справедливая.
– Мелисса, держись. Не позволяй ей поглотить себя.
Кажется, настырный голос доносится из светящегося пятна. Пора с ним кончать. И я устремилась к досадливой помехе.
Золото засияло ярче, сокрушительной волной ударилось в стены, отразилось и устремилось к белому островку.
Обступило, надавило и… наконец поглотило, подмяло, растворило в своих недрах.
Ну вот и все.
Оно довольно плескалось, как сытая кошка нежится на солнце.
Глава 98. Схватка
Теперь никто не сможет мне помешать. Ни пресвятейший, ни принц, ни Ладислав. Я уничтожу всех, кто встанет на пути.
Ладислав!
В груди больно толкнулось, и магия, мгновенно обернулась против меня, вернее, против самой себя.
Единая энергия разделилась на чистое, сверкающее золото и молочно-опаловое мерцание. Они взвихрились, сплелись и пытались уничтожить, поглотить.
Набрасывались друг на друга разъяренными кошками, шипели и огрызались. Была бы шерсть – встала бы дыбом.
Позабыв обо всем, они скручивались в тугой жгут, и стягивали силы в бурлящий центр борьбы.
Храм постепенно очистился от бело-золотого свечения, и ослепительное сияние поднялось под самый свод.
Оно разрасталось, ширилось и обступало две противоборствующие силы. Они же, занятые взаимным уничтожением, ничего не замечали, пока не стало слишком поздно – белоснежное сияние обступило, сдавило и втолкнуло внутрь меня.
Горячо! До безумия горячо! Кажется, от меня сейчас останется только пепел. Невозможно терпеть! Я кричала, билась в конвульсиях, пытаясь избавиться от вторжения, но яркий свет только сжимал тиски.
– Потерпи, Мелисса, – издалека донесся глубокий голос, но я не могла.
Это невыносимо. Меня словно поджаривали в адском пламени. Или же ангел выжигал все греховное. Может, именно такое и есть Чистилище. Я бы мечтала о смерти, чтобы это поскорее прекратилось, если бы не была уверена, что уже умерла. И не представляла, когда все это закончится.
Сфера, в которую превратилось сияние, все сжималась, выдавливая из меня не только воздух, но и все желания, все силы.
Жар усилился, хоть казалось, что это уже невозможно. Я думала, что сгорело уже все, что могло гореть, сейчас, наверное, горела душа. Сфера сжалась еще сильнее, стала плотнее, и неожиданно все закончилось.
Прохладный ветерок ласкал то, что еще осталось не выжженным, и совсем не хотелось узнавать что это такое.
– Мелисса, вставай. Время уходит, – все тот же негромкий и глубоки голос.
Оказывается, у меня есть уши, а еще глаза. С трудом открыла их и обнаружила, что лежу на полу, а надо мной склонился Верховный маг и осторожно тряс за плечо.
Пошевелила рукой, затем ногой, покрутила головой – инвентаризация показала, что все части тела на месте. Тогда рискнула и встать.
Поднялась на удивление легко. Во всем теле не осталось ни намека на то, что совсем недавно корчилась от безумной боли. Мышцы были крепкими и сильными, и я чувствовала себя необыкновенно подвижной и ловкой.
– Ты молодец, что додумалась противопоставить две свои силы друг другу. Иначе, для тебя все было бы кончено. Да и для меня тоже. Возможно, и для других. Но ты справилась – маг потрепал меня по плечу. – А теперь, пора, – он подтолкнул меня к выходу.
Да, пора наконец освободить Ладислава!
Глава 99. Ладислав. Муки заточения
Мелисса убежала, а я смотрел ей вслед, и сердце сжималось от плохих предчувствий. На что еще пойдет отважная до самоотречения девушка в попытке спасти меня?
Я чуть не разнес темницу, когда узнал, что ради меня она отправилась к Кристаину. И нет, не из мужского эгоизма. Вернее, не только из-за него. Это я должен ее защищать. Я должен оберегать и заступаться, а вместо этого сижу в подземелье узником, а любимая женщина пытается своим телом выторговать мою жизнь. Это было невыносимо.
Как теперь смотреть ей в глаза, если суждено будет их увидеть? Как жить и знать, что не смог защитить самое дорогое? Зачем такая жизнь?
Появление Ильен могло бы стать избавлением. Если бы нее сообщение, что Мелисса мертва. Нет, я не поверил бывшей возлюбленной. Я еще жив, а значит, жива и Мелисса, да и булавка продолжает мягко светиться, согревая мне сердце, а не потускнела, если бы ее хозяйка погибла.
Но Мелиссе хотели причинить вред, а значит, умирать рано.
Сначала я решил, что Ильен пришла уничтожить меня и сделала бы это не прилагая особых усилий. Как мог узник воспрепятствовать девице из могущественного рода?
Но она почему-то медлила и рассказывала мне, как умирала Мелисса, потом поделилась как намерена убить меня.
Чего она добивалась?
Разозлить? Чтобы я сбросил оковы и отправился мстить за себя? За Мелиссу? Мстить Кристаину за то, что пренебрег ею?
Внимательнее присмотрелся к Ильен. Ее пропитанное ядом щебетание почти не достигало ушей, а вот обезображенное лицо обращало на себя внимание. Мелисса действительно обладает мощной магией, способной, если выйдет из-под контроля, разрушить все.
Для девушки, красоте которой поклонялся весь двор и даже сам наследник, жить с таким лицом, наверное, невозможно. Неужели Ильен хочет и себя убить моими руками?
От размышлений отвлекли легкие шаги, но Ильен, увлеченная собственным монологом, ничего не слышала, пока увесистый камень не опустился на ее многострадальную голову.
