Азат, видимо, самый нетерпимый, обрисовал проблему, а распорядитель, сверившись с картой на планшете, подтвердил версию Джеймса, и ребятам пришлось смириться.
– Раз все выяснили и конфликт улажен, – не обращая больше внимания на сверкающих глазами парней, Джеймс повернулся к мне. – Не желаете прогуляться по палубе?
– Конечно, желаю! – не давая ему времени, чтобы передумать, сразу же согласилась. – Я практически не видела еще лайнер, и буду очень рада, если согласитесь быть моим гидом.
Наконец-то, будем только я, ночь, звезды и блондин моей мечты. Без южных джигитов и вездесущих Славиков.
– Счастлив оказаться полезным, – Джеймс протянул мне руку, за которую я, возможно, излишне поспешно ухватилась, и, провожаемые двумя парами мрачных черных глаз, мы направились к выходу.
В спину, словно подталкивая, ударялись упругие волны музыки.
Наступила ночь, и светильники в коридорах горели через один. В их приглушенном свете кристаллы Сваровски не сверкали безумным блеском, а мягко переливались, и создавалось ощущение, что идем по звездной дорожке.
Вообще, чем дольше я находилась на лайнере, тем больше казалось, что попала в сказку. Такого в реальности просто не может быть.
Дверь на палубу показалась мне порталом в другую реальность – черное небо с яркой россыпью звезд отражалось в море, и среди этой теплой бархатной черноты словно огромный бриллиант сверкала Сплендида.
– Как же здесь красиво! – осматриваясь прошептала я.
За лайнером, словно кружево, шлейфом расходились пенные волны. Палубные огни пронзали синюю глубину, и в ее толще мелькали неизвестно чьи темные тени.
– Не более красиво, чем вы, – ответил Джеймс.
Я распрямилась, обернулась и невольно отшатнулась, потому что серые глаза и красивые губы оказались так близко… слишком близко, чтобы сохранять самообладание.
Теплый бриз растрепал его светлые волосы, и они спутанными прядями упали на высокий лоб.
Тихо шептал ветер. Ударяясь о борт, томно вздыхали волны, палуба дрожала, словно в нетерпеливом предвкушении того, что вот-вот должно было случиться, и я дрожала вместе с ней.
Джеймс склонился надо мной, и глаза захлопнулись сами собой. Дальше я только чувствовала как воздух мягко оглаживает теплом лицо и обнаженную спину. Потом не менее осторожные касания горячих пальцем, и меня от макушки и до пят пробило током.
Поддаваясь давлению сильной руки, я невольно прогнулась в пояснице приподняла голову, подставляя губы. Джеймс очертил овал моей щеки, убирая от лица раздуваемые ветром волосы. Почувствовала его обжигающее дыхание и приоткрыла губы.
Вот он задержал дыхание… Ну!
День 1. Побег
Я подалась вперед, прижимаясь еще сильнее...
– Дорогой, я не хочу на корму. Пойдем на нос! – неподалеку раздался капризный голос.
– Это самое прекрасное свадебное путешествие, которое у меня когда-либо было!
– Ты мне сделаешь здесь предложение?
Я распахнула глаза и осмотрелась – откуда они все набежали?
К сожалению, не мы одни решили насладиться романтикой первой ночи.
– Са-аш! – пронзительный голос вспорол ночную тишину.
Я схватилась за голову.
Нет! Только не это! Не сейчас!
– Давай, сбежим? – перехватив мой несчастный, обшаривающий палубу взгляд, заговорщицки прищурился и ухмыльнулся Джеймс.
– Давай, – я схватила его за руку и подобрала длинный подол платья, готовая тут же бежать сломя голову.
И мы действительно побежали. К лифтам.
Прозрачная кабина подняла нас на шестнадцатую палубу с бассейнами и садом.
Я вышла и словно попала в свою собственную грезу.
Точно так же колыхалась вода в подсвеченном бассейне, а над головой мерцали звезды.
На наше счастье в первую ночь никто не решался уйти с ярко освещенной ресторанной палубы, и в полном одиночестве мы уселись на бортик бассейна и болтали в воде ногами.
Сброшенный пиджак Джеймса валялся забытым где-то за спиной. Открытые закатанными рукавами руки выглядели очень мужественно в лунном свете. Хоть он и блондин, но моя кожа на его фоне казалась особенно бледной и нежной, а тонкая ткань платья обрисовывала малейший изгиб тела, и взгляд, которым Джемс меня ощупывал, говорил о том, что и у него мой вид не вызывает ни малейших нареканий.
– Как хорошо, что здесь никого нет, и можно слушать ночь, – едва слышно прошептал Джеймс. – Знаешь, у тебя очень красивая шея, – горячая ладонь легла на плечо, и звезды закружились в безумном хороводе. – Такая хрупкая, беззащитная, – рука двинулась выше, зарываясь в волосы на затылке, а шею обожгло прерывистым дыханием.
Под веками сверкали ослепительные фейерверки, я выгибалась навстречу поцелуям, а сама уже расстегивала пуговицы рубашки.
– Может, не здесь? – он накрыл ладонью мои пальцы. – Мало ли, кто может прийти. Например, твой малолетний поклонник.
Боже! Он еще в состоянии о чем-то думать? А я вообще забыла где нахожусь, словно снова провалилась в мечты.
Осмотрелась – все так же светили звезды, а по палубами гуляли отдыхающие, осваивая новые территории. Пожалуй, Джеймс не так уж и не прав.
– К тебе или ко мне? – не стала ломаться я. А зачем в круиз-то отправилась?
– Ко мне, – ответил Джеймс и помог подняться.
Платье прилипло к ногам мокрой тряпкой. Надо же. Я совсем не заметила, когда подол соскользнул в бассейн и намок. Брюки Джеймса тоже до колена были мокрыми. Не хотела бы сейчас попадаться на глаза остальным пассажирам.
Взявшись за руки и смеясь, как нашкодившие школьники, мы босиком побежали сквозь ночь. Сначала до лифтов, а потом, утопая ногами в толстом ворсе дорожек, по сверкающему великолепию коридоров.
Каюта Джеймса была на той же палубе, что и моя, только с другого борта.
Мы добежали до нее и увидели в конце коридора важно вышагивающего стюарда.
Джеймс поспешно приложил магнитный ключ, и, давясь от хохота, мы ввалились в каюту. Я словно оказалась внутри ванильного мороженого – если в моей каюте преобладали бирюзовые цвета, то здесь господствовали сливки и золото.
Собственно, это все, на что хватило моего внимания. Едва захлопнулась дверь, как я повернулась к Джеймсу и, крепко прижавшись, обвила руками шею.
– Я хотел этого, как только увидел тебя, – изучая мои губы, сладко прошептал он, и дальше было уже не до разговоров.
Одно движение, и мокрое платье соскользнуло к ногам.
День 1. Джеймс
Туда же отправились брюки и рубашка Джеймса, и мы рухнули на необъятную кровать.
