…Ну, хромым Жорик прикидываться не стал. А слепого, когда пришел час Х, сыграл добротно. Чуть реально не растянулся носом в асфальт. Зато мама с дочкой сразу кинулись через подъездную дорожку переводить. Прямо к его машине. А тряпки хлороформом он загодя пропитал, положил поудобнее. Ни взрослая, ни девчонка даже пискнуть не успели. Затащил обеих на заднее сиденье, накрыл одеялками старыми – и вперед. Про симки телефонные тоже не забыл – вытащил из аппаратов и вышвырнул в окошко, под колеса грузовиков.
* * *
…А с каким невинным лицом Севка тогда плел: «Чего волнуешься? Гуляют они. Или в «Детский мир» пошли».
Томский от души влепил другу под ребра.
Захлопнул дверь в подвал. Вышел во двор, рассеянно огляделся.
Испанский тихий вечер. Медовый запах трав, гудение пчел. Издалека, из деревни, доносится музыка. Искрится снежной шапкой гора Муласен.
Михаил рухнул лицом на землю.
Леночка, доченька ты моя! Что тебе вынести пришлось?!
Низко над ним летали, рвали сердце щебетом птицы. Не ласточки – какие-то местные.
Что ему сделать? Кому продать душу? Как вернуть своих любимых девочек сюда, в эту красоту?
Он вцепился ногтями в землю, грыз ее. Бился в жесткую траву головой. Ждал: вот сейчас плеча коснутся нежные пальчики. Леночка шепнет: «Папа, ну, что ты! Вставай!»
Вот сейчас, еще минуту!
Но никто к нему не подходил. И слышал он лишь беспечную птичью разноголосицу. Да от крыльца доносился тихий Настин плач.
* * *
…Когда Леночка пришла в сознание, то почти обрадовалась. Мама рядом, связаны только руки, причем некрепко, и за окном мелькают очень обычные подмосковные пейзажи.
Не все потеряно пока. Нужно спасаться, бороться. Только как?
Выпрыгивать из машины на ходу она не решилась. Мама испугается, да и правда опасно. К тому же голова еще дурная – чем-то отравил ее мерзкий парень, во рту кисло, тошнит, перед глазами все плавает.
Вскоре автомобиль свернул на ухабистую дорогу (кругом лес). Дальше – въехал в какую-то чахлую деревеньку. Кругом грязища, рухнувшие заборы, кривые избы.
И остановился.
Девочка чувствовала себя почти хорошо. Попыталась подбодрить улыбкой маму. Та – бледная до синевы – с трудом растянула губы в ответной улыбке.
Похититель заглушил двигатель. Вышел из-за руля, открыл пассажирскую дверь. Неумело наставил на них охотничье ружье и приказал выходить.
Леночка осторожно осмотрелась. Еле удержалась, чтобы не фыркнуть. И это называется киднеппинг? Она читала: когда детей похищают, их держат в абсолютно укромных местах. За высоченными заборами. А тут – даже не во двор въехал, а остановился прямо на улице, у изгороди (наполовину рухнувшей). За ней – жалкий деревенский домик.
Но у мамы лицо испуганное. Шепнула дочери: «Делай, что он говорит».
Лена кивнула.
Однако, едва ее нога коснулась земли, вскрикнула:
– Менты!
И, хотя руки связаны за спиной, молнией ринулась прочь. В два прыжка выбежала со двора, оказалась на улице. Мчалась мимо домов и горланила:
– Спасите! Убивают! Пожар!!!
Она не сомневалась: кто-нибудь да выглянет ей навстречу. Даже в умирающих деревеньках должен найтись хоть один человек. Ветхая бабуля, пьяненький мужичок.
Однако сплошная тишина стояла – только топот от ее собственных лихорадочных скачков.
А дальше – вдруг грянул выстрел, и в полушаге от нее земля вспенилась маленьким взрывом.
Ничего себе сопляк! Он ведь почти в нее попал!
Но Леночка решила не пугаться. И сдаваться не собиралась. Метнулась влево, вправо. Она читала: когда мишень движется, прицелиться в нее гораздо труднее. Только бы мама тоже догадалась броситься прочь, в другую сторону! Парень сразу растеряется, и тогда…
Что тогда – додумать не успела. Снова грохнул выстрел, руку ожгло огнем. Больно, но не настолько, чтоб останавливаться. Но тут мама закричала сзади – истерически, жалобно:
– Леночка! Стой! Пожалуйста!
Этот гад, что ли, мамулю в заложники взял?!
Девочка резко затормозила. Обернулась. Ох, мам, да что с тобой? Стоит в нескольких шагах от бандита, и никто ее не держит. Да делай ты что-нибудь! Беги или выбей у него ружье!
Снова выстрел – пуля ударила совсем рядом.
– Лена, Лена! Вернись! – надрывается мама.
Девочка не выдержала – побежала назад.
А бандит на нее и не смотрит. Понял, кто тут слабое звено. Опустил ружье, обращается к матери:
– Следующей пулей я ее убью.
Женщина охнула. Стала оседать наземь.
Дочка – под усмешливым взглядом похитителя – подбежала к маме, прижалась к ней. А у той глаза закрыты, дышит тяжело. Неужели инфаркт? Папа всегда говорил, что ее нельзя волновать.
– Мама, мамуля!
– Леночка… – Женщина разлепила глаза.
– Развяжи мне руки, урод! – крикнула девочка похитителю.
Пусть он стрелял в нее и пусть чуть не убил – она все равно его не боялась. Нет, боялась, только совсем немного.
Но если у мамы опять будет плохо с сердцем – вот это реально страшно.
Парень легко, кошачьим шагом, подошел. Грубо схватил Лену за предплечье. Глаза желтые, злые, косят – один вправо, другой влево.
Поволок за собой.
– Доча! Делай все, как он говорит! – жалобно выкрикнула вслед мама. Язык у нее заплетался, голос звучал слабо.
Девочка с вызовом взглянула негодяю в глаза:
– Маме нужен врач.
– Будет, – хмыкнул тот. – Бабки за вас заплатят – будет вам и врач. И грач. И первач.
И захохотал противным тоненьким голоском.
Ввел в избу с разбитыми окнами, подтащил Лену к открытой крышке подвала, велел:
– Залазь.
Внизу – темно, страшно. Сыростью тянет, гнилью. Девочка инстинктивно сжалась.
– Можешь сама. Могу сбросить, – чуть не ласково предложил парень.
Достал нож – девочка отшатнулась. Но он всего лишь разрезал веревку, что стягивала ей запястья.
Не будь за их спинами, во дворе, беспомощной мамы, она бы еще раз попробовала – ногой его в пах, как в компьютерной программе по самообороне, и бежать.
Но покорно спустилась в отвратительный склизкий подвал. Похититель сразу захлопнул люк, и стало совсем темно. Неужели он маму в другое место посадит?
Но нет. Загрохотали шаги, снова отворилась крышка. И мама – видно, что на ногах она держалась из последних сил, – скатилась по шатким ступеням вниз.
Похититель тут же вытащил лестницу. Равнодушным голосом произнес:
