Звонки, звонки.
Нажать на «прием» не мог – руку свело. И все надеялся: вдруг малявка зашевелится? Оживет?
Однако тело лежало кулем, и Жора вдавил наконец зеленую кнопку.
Из телефона донесся радостный голос заказчика:
– Ты в Веселом, надеюсь? Молодец. Ну, все отлично. Отпирай подвал и тихонько уезжай.
Жора молчал.
Горячая кровь на прохладном утреннем воздухе исходила паром, ползла ядовитой змеей к его ноге.
– Эй, Жора! – возвысил голос Акимов. – Ты меня слышишь?
– Да… – прохрипел тот. И шепотом добавил: – Но у меня тут этот, как его… форс-мажор.
* * *
Сева только потом подумал, что говорили они по обычному телефону. И кто угодно – хоть менты, хоть безутешный Томский – могли на аппарат поставить прослушку.
Но тогда, ранним июньским утром, страх охватил его настолько всеобъемлюще, что Акимов не думал вообще ни о чем. И не представлял ничего, кроме лица Михаила, когда тот узнает, кто именно и как погубил его любимых жену и дочь.
А Жорка все бормотал:
– Девчонку я случайно. Она сама. А мамашка, видно, прямо сразу скопытилась. Сразу, как я их привез.
Пауза, всхлип.
Явно лживое заверение:
– Хотя лекарства я ей туда, в подвал, кинул. Не помогло, наверное.
– Заткнись! – наконец взорвался Акимов.
И Жорик послушно замолчал. А через секунду забубнил новое:
– Ну, че, че теперь делать? Только с повинной идти. Как думаешь, сначала ментам позвонить? Или самому поехать? Или побегать немного? Так все равно возьмут – сегодня, максимум завтра.
Да. Убийц детей и женщин у нас ищут быстро. Шансов спрятаться нет.
Странно, но полицейских, следствия Акимов почти не боялся. А вот лицо Томского – в момент, когда тот узнает, – все время стояло перед глазами.
И Акимова сковал дикий, просто дичайший страх. Нет! Нет! Нельзя признаваться! Под самыми адскими пытками надо отрицать, что именно он – виновник похищения и гибели Кнопки и Леночки. Не страшно, что суд будет. Что огромный срок дадут. Ужас, кошмарный, невыносимый, – месть Томского. Ничего катастрофичнее просто не может быть.
И вот дело удивительное!
Сева всегда считал, что двигатель прогресса – жадность, стремление к наживе.
А оказалось – страх куда действеннее.
По крайней мере, сейчас, впервые с момента похищения, мозг у него заработал хладнокровно и четко.
Даже приятно стало – на фоне нытья напарника.
Акимов сосчитал про себя до пяти и абсолютно спокойным тоном сказал Жорику:
– А какой тебе смысл – идти с повинной? Ну, скостят тебе с пожизненного до двадцатки – большая, что ли, разница?
– Так я объясню им… – заблеял парень. – Что я не хотел, что девчонка сама…
– Сама себя в подвал запихнула? – усмехнулся Сева. – Нет, милый. Если и докажешь, что случайно убил, похищения тоже достаточно, чтоб высшую меру схлопотать. Так что не надейся. Чистеньким не останешься.
– Но это ведь все ты, ты! – истерически взвыл парень. – Ты придумал, меня заставил!
– А ты похищал. Запихивал в подвал. Забирал деньги. Убил. На «вышку» очень даже хватит. Кстати, – оборвал поток обличений, – пойди сходи в подвал, посмотри, что там с мамашей.
– Я бою-юсь! – хныкнул парень.
– Иди, говорю! – рявкнул Сева.
И сработало – дурачок послушно заковылял, заскрипели ступени…
Через пару минут доложил:
– Мертвая. Холодная. Лицо синее.
– Сердце, – подытожил Акимов. – Говорил я тебе: ее не нервировать.
– А я че? Я ее пальцем не тронул, все культурно! – возмутился парень.
– Все, культурный. Умолкни, – оборвал его Сева. – Давай вытаскивай труп из подвала, волоки куда-нибудь на жару.
– Зачем?! – изумился дурачок.
Сева пока знал лишь одно – так надо. Так будет лучше. Но, чтобы мотивировать парня, начал фантазировать на ходу:
– Чтобы тело разложилось быстрее. Чтобы время смерти было сложно определить.
– А отпечатки?! – взвыл парень.
– Стирай их, дебил! Бери мокрую тряпку и стирай! Отовсюду! С перил, с ружья!
– Я не буду! – истерически завизжал тот. – Я сдамся! И скажу им, что ты, ты все это придумал!
Но чем больше психовал исполнитель, тем спокойнее и увереннее в себе становился Акимов. Даже усмехнуться получилось:
– Жорик, да делай что хочешь. Не забывай только, что парень ты совершеннолетний, дееспособный. За свои поступки сам отвечаешь. И самое главное: ты чего нас хоронить спешишь? Нас кто-то видел? Поймал?
– Нет, но…
– А раз нет, значит, и каяться рано, – отрезал Акимов. – Нас никто ни в чем не подозревает. Не обвиняет. И я от своих обещаний не отказываюсь. Получай свои деньги и убирайся, богатый и свободный.
– Но… ведь два трупа… Менты на уши встанут, чтоб нас найти!
– А ты беги быстрее, чтоб найти не успели, – велел Сева. – Тело матери вытащи, пристрой где-нибудь на участке. Отпечатки свои с ружья сотри, потом дуй из деревни прочь. И жди меня, где договорились.
* * *
Сева нажал на «отбой».
Задумался надолго, глубоко.
Да, убивать в его планы совсем не входило. Но – удивительно! – раскаяния он не чувствовал. Наоборот, некоторое злорадство. Что теперь-то везунчик Томский окончательно сломлен.
А еще – Сева был собой горд.
Похищение получилось не шедевр. Но кое-что было сделано грамотно. Ружье самого Томского – отличный, как теперь оказалось, ход!
Оружие ведь все равно было нужно.
А организовать квартирную кражу у партнера по бизнесу куда безопаснее, чем ему, тюфяку, покупать огнестрельное на черном рынке. Или поручать это тонкое дело Жорику.
В итоге мы имеем…
Психически неуравновешенный (любой подтвердит!) программист.
Его мертвые жена с дочерью.
Глухая деревня.
Ружье, принадлежащее Томскому.
Еще раз.
У Томского с головой проблемы. Плюс бизнес не ладился. А жена (как все бабы!) хочет бриллиантов, машин, жизни сладкой.
Ну, или развода.
Он отпускать ее не хочет. Они ссорятся. Кнопка хватает дочку и убегает. В глухую деревню. Томский – за ними. У него есть ружье.
Оба мертвых тела теперь на участке. Правильно он Жорику велел – труп Кнопки вытащить. А в подвал, может, никто и не заглянет.
Да все просто супер!
