Подавая тёте Лиде длинненькие крепенькие помидорчики, которые та сосредоточенно упихивала в блестящую банку, Маруся громко вздыхала – специально громко, чтобы тётя спросила, о чём она вздыхает.
Лида долго не спрашивала.
Рассол перекипал в большой кастрюле, пахло уксусом, укропом, смородиновым листом. Уже готовые закатанные банки стояли вверх дном вдоль стены, и ещё пустые громоздились на столе под чистым полотенцем, а Маруся всё вздыхала.
– Ты не огорчайся, – в конце концов сказала тётя Лида. – Я понимаю, Валерик кому хочешь настроение испортит! Ты, главное, не бойся его. Станет приставать, сразу мне скажи или Грише своему.
– Никакой он не мой, – перебила Маруся. – Тёть, а почему ты замуж не вышла?
– Я?.. – удивилась Лидия Витальевна. – Ну ты спросила!.. Не получилось у меня, вот и все дела.
– А почему у тебя не получилось?
– Ох ты господи. Не знаю. Не у всех получается. Сначала мне никто не нравился…
«…Мне тоже никто не нравится», – быстро подумала Маруся.
– …а потом уж и я никому не нравилась.
– Ну почему, почему? Ты же симпатичная! Ты всё умеешь! Я вот даже кашу варить не умею, а ты – всё! Даже баню сама топишь!
– Кашу варить я тебя научу, а замуж берут не за то, что баню умеешь топить, – тётя как следует утрамбовала очередной слой помидоров, – а потому что любят. А когда любят, не имеет значения, умеешь ты кашу варить или, может, стихи писать! Когда любят, ничего не имеет значения. Ну, по крайней мере, так принято считать.
– А тебя никто не любил? Совсем никто?..
Тётя поправила на голове косынку. Перед помидорами она туго повязала голову и Марусе велела тоже повязать.
– Наверное, никто, Марусенька, – сказала она и улыбнулась. – Раз так замуж и не взяли. А что такое, почему ты спрашиваешь? Замуж собралась?
– Меня тоже никто не берёт! – буркнула Маруся.
– Ты ещё молодая, девочка совсем! У тебя всё впереди.
– Да, впереди! Мне двадцать четыре года, а у меня никого нет!
– У тебя Гриша есть.
Маруся даже ногой топнула.
– Тётя! При чём здесь Гриша?! Мы с ним плавали на тигре в Северке! Помнишь, у нас такой надувной тигр был, его звали Васька? Он потом быстро порвался, потому что мы на него с берега прыгали!
– Помню, – сказала Лида и улыбнулась. Улыбалась она замечательно, нежно, лицо сразу становилось молодым, почти девичьим. – Гриша замечательный человек и…
– Да я знаю, что он хороший, – опять перебила её Маруся. – Но не то!
– Не то? – усомнилась Лида.
– Совсем не то!
– А так за тобой ухаживает…
– Это он за тобой ухаживает! За досками уехал! Чтобы оборудовать твой компост! А со мной он дружит! Подумаешь, один раз поцеловались, ну и что?
– Поцеловались, и ничего? – спросила тётя Лида и взглянула племяннице в лицо. – Ничего-ничегошеньки?..
Маруся вспыхнула, как будто её обдало паром из кастрюли с рассолом. Быстро отвернулась и поволокла на стол очередной таз с вымытыми помидорами.
Нет, как ничего?.. Конечно, тогда ей вдруг показалось, что Гриша и есть самый настоящий, единственный, целоваться с ним оказалось немного страшно, но так прекрасно, и от него хорошо пахло, и его ладонь держала Марусину шею, и весь он был приятный на ощупь, пугающе чужой и вместе с тем абсолютно свой, и это сочетание казалось опасным и притягательным.
– Понятно, – почему-то сказала Лидия Витальевна, рассматривая её. – Ты только не тяни особенно, Маруська. А то ведь он сейчас ждёт, а потом появится какая-нибудь… рыжая бестия и уведёт его. И не вернёшь…
– Тётя!
– Ясное дело, тебе принца надо, – заключила Лида и опять принялась за помидоры. – Беда с вами, с девками. Начитались глянцевых журналов! А там сплошь принцы! Один поёт, другой в театре представляет, третий в хоккей играет, пятому двадцать один год, а он уже миллионер и все миллионы своей головой заработал.
– А это что? Плохо?
– Должно быть, хорошо, только так не бывает.
– Как не бывает?! Тёть, но ведь они где-то есть, все эти люди! И они такие интересные, у них жизнь самая… настоящая! – Маруся восторженно улыбнулась. – Они всё успевают, всё могут: и деньги зарабатывают, и путешествуют, и за девушками ухаживают, и подарки им дарят, и в искусстве разбираются. Машины водят, самолётами управляют.
– Я таких не знаю.
– Конечно, не знаешь, я тоже не знаю! Они где-то… не здесь, в другой жизни, а мы тут прозябаем.
– Мы тут живём, – возразила тётя. – И, между прочим, неплохо живём.
– Плохо, – мрачно сказала Маруся, которая поклялась себе ни о чём таком в отпуске не думать, – скучно и глупо. И самое глупое, что вся жизнь пройдёт, а ничего интересного так и не будет. Ну, хорошо, – она швырнула на стол полотенце, – вот, допустим, выйду я замуж, и что?.. Всю жизнь ипотеку выплачивать, за очередь на детский сад биться, на работу двумя троллейбусами и метро? А по субботам в пробках страдать, чтоб на эту дачу приехать и тут компостную кучу огораживать?!
– Да, – согласилась тётя, – перспектива так себе.
– Ну вот! – возликовала Маруся. – А я хочу не так! Я хочу, чтоб интересно было, чтобы дух захватывало, чтобы каждый день новое и радостное случалось, чтобы…
– Каждый день праздник, – договорила Лида. – Ты только в голове держи на всякий случай, что праздники тебе устраивать никто не обязан, да ещё каждый день. Или тогда ты сама себе их устраивай, никого не привлекай к этому вопросу. Эти мужики, которых в природе нету и про которых журналы врут, они же работать должны день и ночь, от зари до зари. Хоккеист тренируется, артист репетирует, миллионер деньги куёт, а потом стережёт, чтобы не пропали. Не до праздников им. А подарки… Ох, Маруська, бриллиантовое кольцо – отличный подарок, но зонтик – тоже неплохой, особенно когда дождь льёт, а у тебя зонта нету.
– При чём тут зонт?!
– А мне однажды кавалер зонт подарил. Я на остановке под крышей пряталась, дождь льёт, ну, проливной просто, и не кончается. Я прячусь и думаю, как домой побегу?.. Он со мной вместе из института вышел, вроде бы провожал меня. Вот мы стояли-стояли, а холодно, осень уже, такая поздняя, седая…
Маруся слушала очень внимательно.
– И я всё сокрушалась, что мне домой надо скорей, мама с работы придёт, а я посуду не помыла, влетит. Он слушал, слушал, а потом побежал через дорогу. Там напротив галантерея была. Я так удивилась! – Тётя засмеялась счастливым смехом. – Думала, он меня бросил, ему совсем в другую сторону надо было, там как раз автобус подошёл. Но он вернулся и принёс мне зонт, такой шикарный, складной. Они тогда только-только в Москве появились и стоили дорого, да и не во всяком магазине их продавали. А нам как раз стипендию дали. Вот он на этот зонт почти всю свою стипендию и потратил. Зато я домой пришла как принцесса – под зонтом. Даже у мамы такого не было. Она у меня время от времени его брала поносить. И я ей давала – это же мой собственный зонт!..
