– Я этого подлеца в тюрьме сгною, – топнула ногой мама и поспешила заключить меня в объятия. – Бедная моя девочка.
«Бедная девочка» собралась с силами и выдала свою историю. Мама побледнела, глаза ее приобрели страдальческое выражение. Папа сурово хмурился.
– Н-да, – только и смог произнести он.
– Это происки твоих врагов, – взвилась мама. – Все нарочно подстроено.
– Прекрати! – рявкнул папа, мама от неожиданности вздрогнула и вроде бы язык проглотила. – Озерова вчера нашли убитым, – сказал отец. – Ты об этом знала? – Я отрицательно покачала головой. Ложь молчаливая все равно ложь, но лгать так намного легче. – Если выяснится, что его убили в доме, а не в машине… – Папа вздохнул и закончил совершенно неожиданно: – Это чудо, что ты осталась жива.
– О господи, – пролепетала мама, забыв в тот момент и о возможном скандале, и об отцовском уходе на пенсию, становившемся весьма вероятным.
– Сейчас главное – твое здоровье, – похлопав меня по руке, сказал папа и добавил: – Я люблю тебя.
Только они ушли, как тут же появился Славка.
– Это твой отец? – почему-то шепотом спросил он.
– Ага. Говорят, я на него похожа.
– Это ведь… это ведь Завьялов?
– У него фамилия на физиономии написана? Скажи мне, мой таинственный друг, кто ты?
– Ты же видела паспорт. Я – Смирнов Вячеслав Александрович, – серьезно ответил он.
– Смирнов, и все?
– В другое время я бы с удовольствием рассказал тебе свою биографию, но сейчас у меня не о том голова болит.
– Теперь голова болит у моего папы, так что своей можешь дать отдых.
– Знаешь, ты очень нахальная девица. Уверена, что отец тебя отмажет? – разозлился он.
– А ты не уверен? Катись из моей квартиры и из моей жизни. В ней и без тебя полно придурков.
Он так сцепил челюсти, что запросто мог сломать зуб, и даже не один. Вышел из палаты и хлопнул дверью, забыв, что мы в больнице. А я вздохнула с облегчением и стала ждать появления следователя. Но он не явился ни в тот день, ни на следующий. Папа с мамой заходили, но на мой вопрос неизменно отвечали: сейчас главное – мое здоровье. Я лежала, ухмылялась и думала о своем здоровье. О Стасе, конечно, тоже.
В среду утром, сразу после обхода, в палате появился Славка. Молча прошел и устроился на стуле, отвернувшись к окну. Можно было поинтересоваться, что он здесь забыл, но я предпочла его не замечать. Я лежала, прикидывая, на сколько хватит его терпения, а он молчал, должно быть, испытывая мое. Кто бы из нас вышел победителем, сказать затрудняюсь, потому что в дверь постучали, а вслед за этим в палату робко заглянула девушка. Длинные светлые волосы, очаровательный носик и голубые глаза с длинными ресницами. Настя Озерова. Она вошла и, прикрыв дверь, привалилась к ней спиной, вздохнула. И только после этого заметила Славку. Его присутствие почему-то ее напугало.
– Вы из милиции? – неуверенно обратилась она к нему.
– А вы кто? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нам надо поговорить, – повернувшись ко мне, произнесла она.
– У Ефимии Константиновны сотрясение мозга, ей нужен покой, – отрезал он.
– Мне никто ничего не говорит. – Настя вдруг заплакала, размазывая слезы ладошкой. – Мой отец погиб. Вы знаете?
– Теперь да, – ответила я. – Вряд ли вам пришла охота так шутить.
Девушка вздохнула в который раз, достала бумажный носовой платок из пачки и стала комкать его в руке.
– Почему вы в больнице? – спросила она тихо.
– Потому что у меня сотрясение мозга.
Настя поискала глазами место, где могла бы сесть. Такового не нашлось. Славка с большой неохотой уступил ей стул.
– Когда я узнала об отце, – устроившись возле окна, начала Настя, – я подумала, что должна сообщить вам. Скорее всего, в ежедневнике отца был ваш номер, но я была в таком состоянии… Проще было обратиться к его другу. И он дал мне номер телефона Карасевой Надежды Петровны. Она сразу же приехала. Ей лет сорок, она работает в его фирме и совсем не красавица. Они вместе уже несколько лет, с тех самых пор, как умерла мама. – Настя замолчала, слезы на ее щеках высохли, остались разводы от туши. – Зачем отцу понадобилось врать? – глядя на меня своими небесно-голубыми глазами, спросила она.
– Разве у него не могло быть еще подруги? – пожала я плечами.
– О которой никто ничего не знает? Я говорила с начальником охраны отцовской фирмы. Он сказал, что в пятницу отец отправлял двоих сотрудников за какой-то девушкой. Я узнала адрес и поехала к вам. Но дома вас не оказалось.
– Вы об этом следователю рассказали? – спросила я.
– Нет, – покачала она головой.
– Почему?
– Сначала мне нужно было поговорить с вами. Я хочу знать… почему он это сделал?
– Ваш отец?
– Да. Вчера я опять была у вас, а сегодня решила обзвонить все больницы. Если вас нет дома, а мой отец погиб, это логично, верно?
– Логично обзвонить морги.
– Я так и сделала, – кивнула она.
– Проще было обратиться к следователю, меня бы нашли куда быстрее.
Она задумалась, потом кивнула.
– Это как-то связано с моим мужем? – спросила она робко.
– Мужем? – не сдержалась я.
– Да. Стас мой муж. Мы расписались еще в Питере. Отцу я ничего не сказала, ему бы не понравилось, что я вышла замуж, не посоветовавшись с ним.
– Будь добр, погуляй в коридоре, – повернулась я к Славке.
– И не подумаю.
– Тогда отсюда уберемся мы.
Он весьма неохотно покинул палату.
– Зачем отцу понадобился этот спектакль? – нахмурилась Настя. – Потому что вы и Стас… вы были любовниками?
– С чего вы взяли?
– Не врите мне. Я нашла фотографию.
– Нашли, и что? Он работал у моего мужа. Жил в нашем доме. Я была дамочкой с шальными деньгами, и охрана мужа меня не интересовала.
– Стас говорит так же. – Она вздохнула с заметным облегчением. Похоже, гибель отца волновала ее куда меньше, чем наши предполагаемые отношения со Стасом. – Вы расскажете мне, как оказались в больнице? – спросила она.
– Нет.
– Нет?
– Я расскажу об этом следователю. Надо было сделать это раньше, но я не знала, что ваш отец погиб. – Я думала, что Настя уйдет, но она продолжала сидеть, разглядывая свои руки. – Есть еще что-то такое, что вас беспокоит? – спросила я.
– Моего отца убили. Разве этого мало? После того как мы расстались, он отвез вас домой?
– Мы немного прогулялись по набережной.
