* * *
Дездемона II, внучка Диззи, также известная как Черно-белая Дездемона, любой еде предпочитала траву.
Все было превосходно летом, когда она родилась, и осенью, и снова наладилось весной, но зимой, какой бы холодной или даже ледяной ни была погода, когда весь скот был рад остаться в коровнике, она стояла у ворот и смотрела на них до тех пор, пока мы не понимали, что ей нужно их открыть. Мы разрешали ей отойти почти на полмили и пастись там в одиночестве весь день, хотя изредка в пределах оговоренного расстояния она встречала овец, которые также предпочитают свежий воздух овчарне почти в любую погоду. Она просто не ела сено, солому, ячмень или яблоки – ей нужна была только трава. Она не растолстела да и не могла, питаясь одной травой всю зиму, но ее все устраивало. А каждый вечер она медленно шла домой и просилась внутрь, чтобы провести ночь со своей матерью, сестрой, бабушкой и кузинами. К наступлению второй зимы она уже научилась есть сено, но по-прежнему предпочитала траву и большую часть каждого дня проводила на пастбище, независимо от погоды.
* * *
Очень молодые телята «остаются в постели», если неважно себя чувствуют. Если в это время их матери собираются на пастбище и зовут детей с собой, большинство телят не тронется с места. Матери уходят, но возвращаются через равные промежутки времени. Одним из самых ярких примеров этой телячьей особенности был случай с Чиппи Минтоном.
Мать Чиппи была неопытной и вывела его в поле в декабрьское утро. Но Чиппи решил, что ему будет лучше в теплом коровнике.
Ему было шесть дней от рождения. Но он оставил свою мать и остальную часть стада и понесся в коровник, расстояние до которого было около полумили. К счастью, мы были рядом, увидели, как он спустился с холма, и смогли отвести его в подходящее место. Он немного простыл, организм стал чиститься, поэтому ему нужны были регидратационная терапия и уход. Именно в это время у теленка развилась страсть к чистоте: он ненавидел ложиться спать с грязными ногами.
Коровья дружба
Очень часто – это практически норма – телята заводят друзей на всю оставшуюся жизнь в возрасте всего нескольких дней.
Иногда три теленка, родившиеся примерно в одно время, формируют группу, но чаще это дружба на двоих, обычно между двумя наиболее близкими по возрасту детенышами. Телята, которых мы прозвали Белыми мальчиками, – как раз такой пример.
Нелл тогда отелилась впервые и родила абсолютно белого бычка, ослепительно белого. На следующий день отелилась Джульетта – и у нее родился абсолютно такой же малыш. У нас никогда не было таких белых телят: серые, сливочные, желтоватые, бурые, серебристые, золотые – но не чисто белые. Первый теленок подошел знакомиться с новорожденным и уставился на него так, словно смотрелся в зеркало. С той минуты они стали преданными и неразлучными друзьями.
Обе матери, отошедшие на второй план в жизни отпрысков, тоже подружились, потому что им пришлось все время проводить вместе, ожидая, пока их сыновья потянутся к вымени. И у Нелл, и у Джульетты были свои друзья детства, но новые обстоятельства свели их вместе. Через год, когда обе матери снова отелились, бычки не испытали никакого потрясения, никакой ревности. Белые мальчики были заняты друг с другом и едва ли заметили, что их матери покидают поле, чтобы быть поближе к дому и выгону для малышей. Нелл и Джульетта остались подругами. На этот раз они принесли обычных телят: одного красного и одного белесого.
Белые мальчики жили в своем собственном мире; посреди большого стада, но совершенно не обращая на него внимания. Они вместе гуляли по округе, плечом к плечу, боролись друг с дружкой и спали, опустив головы друг на друга. Они были великолепны: рослые, воспитанные, независимые, добрые, хотя и не слишком дружелюбные к людям, благородные. У одного был розовый нос, у другого – серый.
* * *
Менее заметная, но не менее крепкая дружба сложилась за шесть лет до этого между Черно-белой Шарлоттой (дочерью Шароле Шарлотт, породы шароле) и Гаем (сыном Диззи). Она была черной с белым хвостом, а он был смышленым, тускло-серым с белым хвостом. Гай был из семейства Дисконт, а Шарлотта была из Полуденных.
Дружба для быков – не обыденность. И преданность – обязательное условие. Хотя она и нацелена на взаимопомощь, но редко подразумевает гиперопеку или эмоциональность.
Шарлотта и Гай сдружились очень быстро, но при этом у каждого были свои собственные друзья. Иногда они разлучались на пастбище, из-за разных вкусовых пристрастий их матерей. И по этому поводу вроде бы не особенно расстраивались. Но когда части стада встречались по дороге домой, воссоединение друзей было всегда очень бурным. (Энн и Хелен, насколько я помню, в прямом смысле слова расцеловались после незапланированной недельной разлуки. Им тогда было месяца по три.)
Дружба зачахла, когда умерла мать Шарлотты. И ей пришлось удочерить собственную сестру Лотту. Лотта была ее уменьшенной копией, черная с белым хвостом, но у нее были рога, в то время как Шарлотта от природы была безрогой. Шарлотта проявила столько доброты и заботы, что Лотта быстро справилась с потерей, а когда у Шарлотты появился первый теленок, Лотта стала неоценимой тетей.
Шарлотта, однако, не восприняла свое материнство как нечто естественное. Ее прелестная, полностью черная дочь, родилась на мартовские иды (середина месяца в римском календаре до реформ Юлия Цезаря, иды приходятся в том числе на 15 марта. – Прим. перев.). Мы назвали теленка Кальпурнией, в честь жены Цезаря, правда, почти сразу прозвали ее Какао. Новоявленная мать не позволяла малышке сосать молоко и сразу дала понять, что воспитанием этой мелочи может заниматься няня. «Няней» был мой брат, он терпеливо взнуздал Шарлотту и заставил ее стоять на месте, пока Какао пила, защищал теленка от возмущенных брыканий матери, подставляя под удар собственные голени.
Какао же любила свою мать (ее ведь никто не брыкал, что вообще-то могло положить конец отношениям).
Она сосала молоко трижды в день, была любима, все мы ее гладили и ухаживали за ней, о ней очень заботилась Лотта, а потому жизнь была прекрасна. Мамы, должно быть думала она, дают тебе молоко, когда их заставляют, а люди дают ласку и защиту.
Шарлотта не отвергла любовь дочери – она, кажется, просто ее не замечала. Какао начнет тыкаться носом в подбородок матери, игриво ее подталкивая, – Шарлотта просто смотрит вдаль. Они всегда паслись и спали очень близко друг к другу, но это происходило не по инициативе Шарлотты.
Какао была настоящей красавицей и всеобщей любимицей. Она тоже всех любила и приветствовала внимание. Даже люди, которые работали на ферме и не были замечены в чрезмерном проявлении чувств, всегда находили минутку, чтоб погладить ее, как бы заняты они ни были.
Когда Какао было чуть более двух месяцев, все изменилось. Она попробовала прокрасться к материнскому вымени в наше отсутствие. Шарлотта как будто впервые заметила ее и, очевидно, увидела, насколько она прекрасна. После она недвусмысленно дала нам понять, что намерена полностью воздать должное своей прекрасной дочери, и с этого дня она сама вылизывала до блеска и кормила Какао.
