Помощник слегка приутих. У дома он забрал чемодан и, вбежав на крыльцо, закачался весело в кресле, но подпрыгнул, когда скрипнула дверь. Поклонившись скромно Дарье Сергеевной, вышедшей на дневную прогулку, он вскоре забежал в дом и поставил чемодан у дивана в гостиной. Помощник выбрал самую большую кисть, по всей видимости, из колонка и окунул её в розовый акрил. Он клал небрежные мазки на чистый холст, стоящий у входа в кухню, прикладывал палец к подбородку и поворачивался к нам. Дарья Сергеевна ожидала от него подвоха.
– Не смотри на картины! Ты не у себя, – выпалила она. – А то не продам ничего.
– Продадите. Вы не маратель какой-нибудь.
– У тебя взгляд недобрый, задумчивый слишком. Уж если промелькнёт мысль о том, что я плохо пишу, то именно так и будет.
– Ну, не волнуйся, – успокоил я Дарью Сергеевну и ласково поправил её старый платок. – Он, оказывается, любит рисовать. Неужели не поделишься тюбиками? (Будто с едой для космонавтов, кремом для тела или зубной пастой!) Не деритесь, как дети. В угол поставлю. Углов-то много, хватит на всех.
– Хватит, но он бездарность. Куда он мажет? Посмотри! Посмотри! – изумилась она, взмахнув сухими ладонями.
– Я так вижу, – подал голос помощник. – И прекрасно соображаю, что у меня выходит… Может, вы научите меня рисованию? Хм. Какая красивая рысь в снегу! – Он указывал на картину, написанную Дарьей Сергеевной ещё в молодости, и обтирался влажной тряпочкой от засохшей краски. – Вот, здесь лежит картон. Берите и показывайте, если не нравится моё творчество.
– О, ты так уверен!
– Твёрдо.
– Не напишешь также, даю слово.
– Больно надо, – беззлобно откликнулся он и оставил кисть на столе.
Комната, подготовленная для помощника, находилась на втором этаже, напротив комнаты Дарьи Сергеевны и была почти пуста. (Одна кровать, один письменный стол с мощными ногами, стул, естественно, громоздкий шкаф с резными дверцами и матовая люстра.) Помощник пожаловался горько, что его не поселили с удобством, и, разложив вещички на кровати, предложил мне сесть рядом. Он ожидал точных указаний, вертел головой в сторону занавешенного окна, изнемогая от скуки, и ныл, разминая затёкшую шею.
– У вас есть список?
– Какой?
– Список дел. Что же ещё? Раз уж в магазин я не собираюсь, то присмотрю за домом. Вы напишите на листике и отдайте его мне.
– Чтобы мне такого придумать, помощничек… Допустим. Получишь листок. Тебе какого размера?
– Самого обычного. Не смешно.
– Не смешно. Ты не балуйся с Дашей. Она ведь серьёзно относится к тому, что ты говоришь.
– А кто тут не серьёзен? Я что ли? Мы повеселимся, – сказал помощник. – Серьёзно повеселимся.
– Определённо, она умеет веселиться.
За ужином Дарья Сергеевна хвалилась талантом и кормила помощника рамёном и самодельным сухарями. Сухари были жёсткими и приторными от сиропа, но она хрустела с удовольствием и облизывалась. Подливала чай, звякала глубокой чашкой без расписного блюдца, а наевшись от пуза, вытерла мясистые губы, разыкалась и прикорнула тут же. Я вытащил желтоватую бумажку в клетку, протянул её помощнику.
– Длинный список, – обронил он негромко и шёпотом добавил лукаво: – За день не управлюсь. Так-с, что вы мне предлагаете? А? За какие услуги приходится жить в комнатушке с бледными цветочками?
Помощник зачитал с выражением, не скрывая широкой улыбки:
– Во-первых, убери страшные фигуры, которые находятся позади дома. (Забрось их в подвал, дальше я разберусь с ними.) Во-вторых, проведи влажную уборку. Ведро возьмёшь под ванной, там же тряпку и чистящее средство, – остановился он, хитро прищурившись. – Как вы без меня ещё не задохнулись-то в пыли, бедолаги? Кхм… В-третьих, почини ножку кухонного стола (инструменты в тумбе, в гостиной, где стоит глиняная свистулька и позолоченная копилка). В-четвёртых, засыпь колодец. В-пятых, избавься от дерева растущего перед домом. Оно неизвестно откуда появилось и мешает парковаться! Постскриптум, знаешь-ка, не срубай лиственницу. Я уже так привык к ней, так она понравилась! Мы с ней любим друг друга, потому что она не тревожит меня. Я её тоже. В общем, даже не бери топорик, не дай бог поранишься. Пост постскриптум, может, как-нибудь выстираешь плед Дарьи Сергеевны? Он такой же чумазый, как Дарья Сергеевна, и тонкий. Стирай вручную!
– Ну и что?
– Вам бы от забывчивости таблеточки пропить, – сказал помощник. – Как-то Анна заболела, и мы не предполагали, что с ней делать. Пошла она к доктору, бестактному доктору, не жалевшему своих пациентов. Он обвинил её в том, что она часто переутомляется и не спит по ночам, как спят здоровые люди. Но, впрочем, прописал хорошее лекарство. Анна пропила таблеточки и вновь стала бодрой и свежей. Познакомились вы бы с нею тогда и увидели, как она изменилась.
– Это из-за постскриптума?
– Причём он? Другое дело пост постскриптум!
– Пустыркина болезненная женщина… Она не плохая, просто мягкая по характеру.
– Ой, и не говорите. Наверное, смерть сестры повлияла. – Помощник коротко всхлипнул и промокнул салфеткой лицо. – Вот теперь представьте, как мне будет жалко, если и с вами беда приключится. Вы же ничего не скроете от меня? Вы мне доверяете, как самому себе?
На тот момент я не хранил тайн, но промолчал, так как не был уверен в ответе. Помощник взгрустнул, но через минуту вновь заметно оживился, когда я позвал его сыграть в домино.
– Костяшки? Вы бы ещё предложили шарады разгадать, – пристыдил он меня и напомнил почему-то радостно: – В самом деле, старик! Вы знаете, что есть компьютеры, игры с потрясающим сюжетом и красивой графикой? Мне как-то Сонечка сказала, что будет создавать компьютерные игры. Лучше уж компьютерные, чем настольные.
Глава девятая.
Имя
Лиственница молча собирала пыль косматой головой.
На залитом светом крыльце, под стрекот несмолкающих насекомых, помощник, поддразнивая меня, выкладывал кости на столике и качался в кресле. Оно противно стонало, отвлекало нарочно от игры. Всякий раз, когда я просил помощника успокоиться, он предлагал обратить внимание на травяных сверчков или совсем не тратить силы на пустяки.
– Как же надоело, что ты помощник! – неожиданно выдал я сам для себя вслух и взял кость из резерва.
– Я не могу быть кем-то другим, – улыбнулся он виновато.
– Ты не понял.
– А что?
– Вот меня зовут Владимиром, например, и мне приятно, когда меня окликают по имени. Но что насчёт тебя? Почему вам, помощникам, не дают имена?
Я затронул болезненную для него тему, но не пожалел о том, что спросил. Долго мне не давали покоя гнетущие воспоминания, и до сих пор смешила встреча с девушкой, которая находила речь помощников неясной и странной и потому (может, были и другие, более личные причины) не проявляла заботу к своему помощнику.
