– Не едите сладкого?
Его лицо было небритым, щёки желтоватыми и впалыми. Носогубные складки глубокими. Единственной красивой и приятной частью его лица был аккуратный, округлый, пухлый нос красного цвета.
– Просто не хочу.
– Хорошо. Но я бы взял, потому что вкусно… И что вы думаете? Кто такая Олеся?
– Не уверен, что понимаю. Как по мне, никто!
– Вы же пришли сюда не для того, чтобы побеседовать за чашкой чая. Значит, загвоздка имеется. – Он поднялся с кожаного кресла и нажал на пищащий браслетик, желтоватый, как пыль.
В кабинет вбежала помощница с пепельными кудряшками, которые прыгали весело, совсем как живые, и напоминали тугие пружинки. Она забрала из рук Макарова стопку тетрадей на скрепке и бросилась стремглав за дверь. Во всём облике психолога сквозила небрежность. Он спокойно воспринял поспешность помощницы. Мне было непривычно, а при малейшем движении неудобно.
– Да вся загвоздка в том, что внутренний голос считает иначе. Он кричит, буквально вопит о том, что я с ней знаком! Внешне я уверен. Но это только внешне. Вы понимаете, как уладить разлад в голове, в сердце и в душе? Мне иногда кажется, что внутри меня живёт совсем другой человек, который, так сказать, редко выползает наружу, чтобы потом вновь закрыться в своей скорлупе. Он чего там делает? Чего хочет от меня? Кто он, и почему я его настолько плохо знаю?
– По всей видимости, – произнёс по-доброму Макаров, – вы когда-то попали в непростую ситуацию, даже безвыходную, пережили резкое событие, после которого стали ощущать себя не тем, кем вы являетесь на самом деле. Скажите, что вас по-настоящему поразило за последние, скажем, два-три года? Ну, может быть, вы перенесли операцию или у вас умерло домашнее животное, которое вы сильно любили?
– Никаких событий не было. Ни операции, ни животных, ни чего другого… Хотя, погодите-ка, есть. Да, есть! – воскликнул я. – Я переехал в новый дом, о котором мечтал всю жизнь. Приходится, правда, делить его с другой хозяйкой. Мы с ней в хороших отношениях, чуть ли не родственных. Я долго копил, чтобы переехать от мамы. Она меня чересчур опекала, так как я был её единственным сыном. Теперь у неё новая семья, она вышла замуж во второй раз, и у меня скоро появится младший брат, в котором я, естественно, души не буду чаять. Как видите, события есть, но все они безоблачные.
– Приторные. Точно всё? – спросил Макаров с упрямой решимостью. Он в любом случае не сумел бы раскрыть непостижимой тайны.
– Да. Я же сказал!
– А как же запах возле сарая? Вы случайно не охотник и не стреляете зверьё?
– Я против всякого насилия, а тем более насилия над теми, кто слабее и над тем, кто отличается от нас.
– Вторая хозяйка?
Я рассмеялся, представив Дарью Сергеевну с охотничьим ружьём и мёртвым зайцем, завёрнутым в старый платок таким образом, что наружу высовываются одни серые уши.
– Что смешного?
– Да так, немного пофантазировал. Она не охотница, не волчица. Поймите, человеку не тридцать и даже не пятьдесят!
– Разные женщины бывают.
– Не спорю, но она хотела помочь, – возразил я.
– Как?
– Совала номерок психиатра. В итоге, я пришёл к вам, потому что чувствую, что мои проблемы из-за внешних раздражителей.
– Вряд ли. Вы утверждали про человека внутри.
– Ну, из-за него тоже. Но в большей степени виноват не я!
Макаров сел за стол, начеркал что-то шустро на бумажке. Пока я молчал, он говорил громко, с необычайной важностью, смотря мне прямо в глаза:
– Пропейте успокоительное, приготовьте ромашковый отвар. Ограничьте контакты, если возможно, с негативными людьми. Негатив бывает полезен, но как мне кажется, в вашем случае он пойдёт только на вред. Побольше радуйтесь жизни. В вашем окружении есть тот, кто даже в самый хмурый день поднимает настроение?
– Сомневаюсь… или же… да. Наверное. Он помощник. Его зовут Кеша.
– Настолько всё серьёзно? – спросил Макаров улыбаясь. – Понятно, он друг.
– О, нет, нет, нет! – затараторил я, смутившись невольно. – Я ручаюсь за него. Хороший знакомый попросил присмотреть за ним. У него проблемы в семье, квартира сгорела. А как я могу отказать? Нет, вы чего? Пф! Вот был бы он человеком, то я ещё подумал, друг он или заноза.
Улыбка Макарова сделалась шире. Он привстал, и чтобы успокоить меня, протянул задумчиво и нежно:
– У меня ведь тоже есть друг. Я зову его обыкновенным именем, потому что он живой, как и я сам. И любимая есть, Диана. Она помощница и работает в крохотной редакции «Литературный уголок» вместе с друзьями. Правда, газет и книг они выпускают немного. Но я бы посоветовал почитать, что они пишут. Газета у них одна есть, называется «Живое слово». Никакой политики и экономики, никаких знаменитостей и денег и прочей ерунды, которой нас насильно пичкают.
– О чём ещё можно писать в газетах? – удивился я. – И рекламы нет? Продажи недвижимости, анекдотов, в конце концов.
– Вот это вы зря… Стихотворения есть, истории, рассказанные талантливыми помощниками. А новости добрые. Хоть где-то добрые. Помощники не отрицают, что в мире идут войны и люди умирают от голода. Они чаще нашего сталкиваются с несправедливостью. Как говорит Диана, если они будут писать о плохом, то не останется места для хорошего. От неприятных новостей читатели загрустят, совсем расклеятся и подумают, что всё злое есть нормально, и просто-напросто умоют руки. Ведь зачем идти против зла, если это есть наша с вами действительность? Как любят писать в начале книг или фильмов? Основано на реальных событиях. Мол, реализм, как же искренне, взгляните, куда катимся! И гроша не стоит любовь современных гениев очернять жизнь и показывать человеческие пороки и пороки общества. Да что показывать-то, что твердить одно и то же? А знаете, как звучит девиз «Литературного уголка»? Не разъединить, а сплотить! Я придерживаюсь того же мнения.
– Читателям не покажется, что добро в газете наигранное и лишь иллюзия, что редакция скрывает истинное положение дел?
– Это уже другой взгляд. Они не врут. Нет, ни за что! – горячо откликнулся Макаров. – Они стремятся к тому, чтобы читатели привыкали к свету, чтобы от прочитанных в журнале рассказов, написанным по реальным событиям, у них появлялось желание творить добро. Это их единственное желание. Кстати, помощники открыли книжный кружок для подростков. Уже записалось шесть человек. Помощники, однако, в чём-то лучше нас. Что интересное, их не программировали быть человечными.
Я забрал бумажку и повернулся, чтобы выйти из кабинета. Макаров произнёс любопытную, но очень правильную фразу, которая вмиг всколыхнула меня:
– Человеком нельзя родиться, им можно только стать.
Глава тринадцатая.
Подвал с выключенным светом
Дарья Сергеевна выпытывала подробности похода к психологу. Она не притрагивалась к краскам, часто спрашивала о моём состоянии и настойчиво ухаживала, одновременно описывая жуткие события, когда-то происходящие в мастерской. Ей всё казалось, что прошлое следует за ней по пятам. Именно поэтому она боялась заштопывать пододеяльник со здоровенными дырками и стирать одеяло, кстати, тоже.
