Николай Константинович поскрёб русую щетину и нехотя согласился.
О своём согласии он пожалел уже через считанные минуты.
Василиса вышла на улицу без чадры – впервые за два десятилетия. Её узнали тут же, у дверей магазина. Молодые ребята в кепках и со скейтбордами, по внешнему виду которых никак нельзя было предположить, что они видели хоть один фильм, снятый в двадцатом веке, восторженно завопили и подскочили за автографом. Сфотографировались с легендарной актрисой. Потом на всякий случай сфоткались с Николаем Константиновичем и только после этого узнали его тоже.
По дороге в ресторан история повторилась по меньше мере дюжину раз. Ахи, крики, автографы, фотки с Василисой, неумелые реверансы перед экс-императором.
– Сеньора! О, Мадонна с небес! Неужели это вы?! Неужели наш скромный ресторан удостоился чести принимать королеву всех женщин планеты? О, мой Бог!
Колоритный испанец-метрдотель, похожий на свежую морковку в своём пламенеющем фраке, выскочил из-за стойки возле входной двери ресторана и бросился навстречу знаменитым гостям. Василиса, величественная в тёмно-синем вечернем платье, милостиво ему кивнула, а Николай Константинович вежливо пожелал доброго вечера, чем вызвал новый взрыв эмоций:
– Клянусь святыми Януарием и Марциалом! Ваше величество! Сеньор император! О, как мне повезло родиться на свет и дожить до этого дня! Увидеть одновременно богиню кино и властителя половины мира!
Опасаясь, как бы излишне эмоциональный метрдотель не лишился чувств от восторга лицезреть столь известных гостей, Николай Константинович заторопился и перешёл к делу:
– Сеньор, у вас есть свободные столики?
– О, разумеется, ваше величество, клянусь святым Викентием! Для вас – всё что угодно, всё, что пожелаете! – Тут метрдотель сделал паузу и прибавил. – Но только на открытой террасе.
Супруги переглянулись. Испанец попросту врал: половина столиков в зале была свободна. Однако кто же станет отказываться от такой мощной рекламы своему заведению: звёздная пара обедает у всех на виду на открытой террасе!
Николай Константинович, ненавидевший публичность в любом её проявлении, как раз собрался отказаться, но его перебила Василиса – обожавшая публичность в любом её проявлении:
– Хорошо, сеньор, мы согласны. Но обед за счёт заведения!
– О, разумеется, моя королева, моя Мадонна!
Экс-император кашлянул. Метрдотель прекратил рассыпать ничего не стоящие комплименты и принялся исполнять свои прямые обязанности: отвёл их за самый лучший столик на террасе.
Николай Константинович сел и огляделся по сторонам. Аппетит у него немедленно пропал. Вокруг террасы неотвратимо скапливалась толпа. Василиса не преувеличивала степень своей знаменитости. Народ окружал пристройку со всех сторон, протягивая супругам для автографов ручки, похожие на копья.
– Не обращай на них внимания, Никеша, – ласково сказала Василиса. – У нас романтический вечер, не отвлекайся.
Николай Константинович угрюмо уставился в меню, стараясь игнорировать шум, поднятый поклонниками супруги. Он только сейчас вспомнил, что статус мужа популярной актрисы предполагает больше шипов, чем роз.
Однако ещё до того, как он успел выбрать салат из обширного меню ресторана, послышались выкрики, которые невозможно было пропустить мимо ушей:
– Сеньора Василиса! Сеньор Николай! Телеканал "Йо флипо!"
39, ответьте на пару вопросов!
О Один, хозяин Вальгаллы! Только не журналисты! Только не сейчас!
– Никеша, давай подойдём к ограждению, – затеребила супруга Василиса. – Я сто лет не давала интервью. А мне так хочется рассказать историю нашей любви!
Мрачнее тучи, Николай Константинович встал из-за стола и, стараясь держаться за узкой спиной Василисы, подошёл ближе к камере. Испанский корреспондент, кажется, и сам был изрядно удивлён, что его просьбу выполнили, а потому слегка растерялся. Василиса подбодрила глупыша:
– Вы, наверное, желаете расспросить подробнее о нашем с Николаем свидании?
Глупыш собрался и замотал головой:
– Не совсем, сеньора. Я желал бы расспросить сеньора Николая о его отношении к делу Ангела, рассматриваемом сейчас Сенатом России.
– Что? – Николай Константинович ничего не понял. – Какое дело Ангела?
У него закралось страшное подозрение. Неужели из небытия вернулся этот мерзавец Ангел Изумительный, чтобы опять ему всё испортить?
– Как вы считаете, есть ли у сеньора Головастикова шансы стать новым императором вашей страны? – продолжал тараторить корреспондент, неся несусветную чепуху. Нет, наверное, Николай Константинович ослышался. А может, у всех этих испанских слов есть ещё какое-либо, неизвестное ему значение? – И чем займётся ваша дочь, если её лишат российского престола? Как вы считаете, не следует ли сеньоре Екатерине уйти в монастырь после такого инфернального позора?
Нет, похоже, Николай Константинович не ослышался.
Что за каша заварилась на его родине, пока он прохлаждался в тиши марокканской кельи?!
– Сеньор и сеньора, позвольте предложить вам блюдо дня, – энергичный метрдотель протиснулся между экс-императором и корреспондентом и ослепительно улыбнулся камере. – Кукурузная каша с гренками!
Глава 13. Инфернальный позор
Весенний Зимний был похож на шоколадный торт со взбитыми сливками. Терракотовые стены дворца казались обсыпанными какао. Белые скульптуры на крыше словно вылепили из марципана. Над резиденцией российских императоров апельсином сияло апрельское солнце.
Екатерина будто попала в кондитерскую лавку – в которой ничего нельзя было съесть. И вовсе не из-за аллергии на шоколад. А из-за того, что к аппетитному императорскому тортику выстроилась целая очередь желающих его попробовать.
– Простите, ваше величество… – казак на входе замялся, – …точнее, Екатерина Николаевна. Не велено пускать.
Екатерина растерянно оглянулась на Генри. Тот опустил спортивные сумки на брусчатку и пожал плечами.
Они стояли перед воротами, ведущими во внутренний дворик Зимнего. Сквозь кованые решётки Екатерина могла рассмотреть хвойные жемчужины, посаженные её дедушкой: голубые, фисташковые и жёлтые шарики-туи; стелющиеся колючие можжевельники, ядовитые, но впечатляющие; экзотическую плакучую лжетсугу, напоминающую лесную кикимору; и тоненький дубок, посаженный ей самолично на следующий день после свадьбы. Позади виднелись стёртые дворцовые ступени и широкие входные двери. Совсем недавно она торжественно выплывала из этих дверей, спускалась по этим ступеням в белоснежном свадебном наряде и все ей аплодировали. А теперь они с мужем переминались тут с ноги на ногу, словно какие-то попрошайки.
