– Может, ты мне объяснишь, почему ты сидишь тут и пьешь в одиночестве в свою первую брачную ночь?
Грегор поморщился от ее ледяного тона.
– Никакой брачной ночи быть не может.
Интересно, насколько он пьян, подумала Алана. Она примерно прикинула, сколько времени прошло с тех пор, как он вышел из зала с близнецами. За это время вполне можно было напиться до бесчувствия.
– А, понятно, – сказала Алана, не в силах скрыть своего разочарования. – Я слышала, что избыток эля может сделать мягким…
– Мягким? – Грегор схватил ее за руку и приложил ладонь к паху – он не мог полностью избавиться от напряжения с того памятного поцелуя в саду. А потом еще сидение в такой близости за свадебным столом. – Нет, никакой не мягкий. Сколько бы эля я ни выпил, такого со мной никогда не случится.
Алана пропустила это хвастовство мимо ушей.
– Тогда почему ты говоришь, что брачной ночи не будет?
– Потому что ты слишком хороша для такого, как я. Твои братья кое-что сообщили мне о размере приданого. И то, что они мне сказали, сразило меня наповал. Почему ты не сказала, что богата, как принцесса?
Глаза ее расширились. Он еще смел ее в этом обвинять!
– Я не говорила тебе, потому что ты даже намеком не дал мне понять, что тебе это интересно. Я имею в виду, что я интересую тебя как будущая жена. Когда мужчина ухаживает за девушкой и намекает на желание вступить с ней в брак, тогда обычно и заходит речь о приданом. А так, с чего бы это…
Она все правильно говорила, но ему было куда приятнее считать себя пострадавшей стороной – тогда он мог упиваться жалостью к себе с полным на то основанием.
– Ты должна была мне рассказать. Знаешь, для меня это был удар. Знай я об этом раньше, мы бы никогда не поженились. А теперь нам остается только оставить этот брак фиктивным до той поры, пока я что-нибудь придумаю, как освободить тебя от себя. Ты заслуживаешь лучшего мужчины, чем я, у кого нет ничего, кроме пары нарядных камзолов, коня и семьи, которую в округе не слишком уважают. Да что там, здесь все считают моего отца сумасшедшим. Да и мы считали так же до недавних пор. – Грегор покачал головой и почувствовал легкую дурноту. – Не понимаю, что нашло на твоих братьев, что там у них с мозгами, если они решили, что я для тебя – подходящий муж.
Поставив кружку на стол, он, покачиваясь, пошел к бочке с водой и засунул туда голову. Он вдруг понял, что слишком пьян для серьезного разговора. Раз эта ночь такая особенная, он не может сказать ей, чтобы она куда-то делась немедленно, а поговорить обо всем они смогут и утром, на трезвую голову. Пока что он должен объяснить Алане, почему она оказалась одна в спальне, которую приготовили для них двоих.
Холодная вода, затекавшая под рубашку, слегка отрезвила его, но не сделала мягче ту часть его тела, с которой не смог справиться эль. Меньше всего ему хотелось оставлять ее в эту ночь в одиночестве, да и в остальные ночи тоже. На Алане была рубашка, выбранная специально для соблазна, от нее приятно пахло розами и чистой кожей. Он изнемогал от желания почувствовать эту кожу на вкус, как раньше. Грегор выругался и вытер лицо полотенцем. Теперь у него голова кружилась не от хмеля, а от чего-то другого.
Нет, подумал он, надо все же сказать ей, чтобы она уходила, а поговорят они утром. Если она не уйдет прямо сейчас, то он не выдержит и заключит ее в объятия. И тогда уже ничего назад не вернуть, тогда уже он не сможет совершить по-настоящему честный поступок и отпустить ее, чтобы она нашла себе мужа, которым сможет гордиться. Грегор отшвырнул полотенце, взглянул на нее и нахмурился. Она скрестила руки на груди, и он видел ее маленькую босую ножку, которой она нетерпеливо притоптывала. И, что еще хуже, у нее было такое выражение лица, словно он ее забавляет, – такое, с каким женщины смотрят на детей или на мужчин, когда считают, что перед ними полные идиоты.
– Грегор, я не думаю, что в данной ситуации тот факт, что мы оставим брак фиктивным, что-то изменит.
Она говорила терпеливо и ласково – так говорят с неразумными малыми детьми. Грегор сжал зубы.
– Я знаю, что брак может быть признан недействительным, если супруги не спят вместе. Мне только надо выяснить, как аннулировать брак.
– Ты что, забыл, что я уже не девственница? Что я на самом деле ношу твоего ребенка?
Несколько секунд он просто тупо смотрел на нее, чувствуя, как улетучивается хмель. Да, он действительно полный идиот! Он как-то забыл об этом важном обстоятельстве. Размеры ее приданого так его поразили, что у него отшибло ум. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как об унизительной разнице в их с Аланой материальном положении. И хмель только усугубил ситуацию. Нет, он действительно полный идиот! Но не станет же Алана настаивать на том, чтобы он признался в этом.
– Девочка моя, – начал он, пытаясь подыскать нужные слова, – тебе не нужен такой, как я… даже если бы я был просто твоим любовником… и ты носила моего ребенка. С таким приданым, как у тебя, ты можешь заполучить любого мужчину, какого захочешь. И я думаю, ты это понимаешь. Если бы твой отец хотя бы намеком дал понять, что за тобой дают, женихи в очередь выстроились бы у твоих ворот – пусть бы за твои юбки цеплялась даже дюжина маленьких бастардов. – При одной мысли о том, что он никогда не увидит ребенка, которого они зачали, Грегор внутренне съежился от боли, но он все еще продолжал считать, что поступает так в ее интересах.
Алана пристально смотрела на него несколько долгих секунд. В глазах его застыло страдание, и она тут же отбросила закравшееся было подозрение, что он хочет избавиться от нее любыми способами. Он действительно считал, что она слишком хороша для него, и все лишь из-за размеров ее приданого. Алана решила, что пора дать волю чувствам, пора дать волю всем тем словам, что она так долго держала в себе. Он не понимает доводов логики, так, может, она сумеет сразить его напором чувств? И она сказала:
– Но мой ребенок не будет бастардом, ведь так? У него есть отец, Грегор. Прекрасный человек, мужчина, от одной улыбки которого моя кровь закипает.
Грегор почувствовал, что груз свалился с его души. Он весь готов был выскочить из оков ей навстречу, словно охотничий пес на запах дичи. Очень простой комплимент и очень лестный, и все – он превратился в мальчишку на первом свидании. Грегор заметил смешинку в ее глазах и нахмурился. Да, он сможет разжечь ее кровь, прибегая не только к улыбке, подумал Грегор, вспыхивая от страсти.
– Разве ты не ухаживал за Мейвис ради ее приданого? – спросила Алана. – Ты сказал, что стал ее добиваться, когда узнал, что она не бедна. Почему ты считал возможным охотиться за ее приданым, а мое брать стыдишься?
– Потому что рядом с твоим приданым ее – просто жалкие крохи, но на эти крохи можно жить, меня это вполне устраивало.
– Грегор, ты думаешь, что моя сестра Кайра ничего не принесла Лайаму после брака? Да, она отдала мне большую часть своего приданого потому, что Арджлин стал ее собственностью, и место это богатое. Ты осуждаешь Лайама за то, что он взял богатую жену?
