Современные подростки просто становятся непослушными и иногда стремящимися к саморазрушению. Они дистанцируются от всего, что напоминает «детское», включая собственных родителей. Но все отринуть невозможно. В конце концов, каждый из нас строит свою идентичность на фундаменте, заложенном на пепелище раннего опыта очага. Наши исполнительные функции развиваются посредством подражания и притворства в ответ на привычки и порядок воспитателей. Наши родители и другие взрослые представляют авторитет всего мира, пока, будучи подростками, мы не начинаем осознавать, что взрослые тоже совершают ошибки. Для родителей это неприемлемо: дети знают нас слишком хорошо и начинают сами указывать на наши неудачи. Для детей, однако, все еще хуже. Им нужно развить уникальное чувство собственного «я», которое одновременно отвергает и принимает доминирующие ожидания их ошибочных ролевых моделей.
Наши родители и другие взрослые представляют авторитет всего мира, пока, будучи подростками, мы не начинаем осознавать, что взрослые тоже совершают ошибки.
К счастью, как объясняет детский психолог Алан Шугармен, смартфоны могут помочь. Они становятся своего рода подростковым гибридом песочницы и обеденного стола. При правильном подходе дети могут отрепетировать жизнь в социуме только в условиях своей собственной агоры, с индивидуальными условиями и ожиданиями. Дети практикуются во «взрослости».
Конечно, жизнь в социальных сетях без родительского контроля может быстро выйти из-под контроля. Мы все читали истории о кибербуллинге. Что уж говорить о подростках – даже взрослые иногда ведут себя навязчиво и поверхностно, пытаясь хорошо выглядеть в интернете. И как тогда родители могут помочь своим детям справиться с напряжением? Что сделать в момент, когда дети пытаются развить в себе чувство собственного достоинства для смешанного онлайн- и офлайн-существования? Один из способов – совместно пользоваться благами цифровизации и поддерживать это начинание. Родителям стоит включить видеоигры в список совместных семейных занятий, а затем интегрировать социальные сети по мере взросления своих детей. Цифровые ритуалы должны стать такой же частью семейной жизни, как и плюшевые мишки, сказки на ночь и совместные ужины.
С помощью видеоигр, мгновенных сообщений, чатов и фотолент мы можем подготовить наших детей к новой социальной агоре.
Мой аватар, мое «я»
Чтобы помочь детям развить здоровое чувство собственного «я» в цифровом мире, вспомните теорию Бруно Беттельгейма о том, как очарованность повествованием приводит к катарсису (глава 4). Во-первых, рассмотрим, как его теорию можно вписать в современные видеоигры. Затем добавим еще и социальные сети.
Контакт с цифровым миром знакомит нас с понятием «аватар». Аватар в видеоигре – то же самое, что протагонист в любой сказке на ночь (сравните Джека из сказки о бобовом стебле с Линком из франшизы The Legend of Zelda от Nintendo). Разница в том, что с героями сказок мы можем только соотносить свои поступки, как бы представляя себя на их месте. Аватарами в игре мы действительно управляем, влияя на их движения и действия.
Слово «аватар» происходит из хинди, буквально оно означает что-то вроде «олицетворения». Собственно, предметы и качества как бы проявляются, олицетворяются определенным образом. Первоначальный санскритский корень «avatara» означает «пересечение» или «спуск». В индуистской религии аватар – это тело, в которое вселялись боги. Будда, к примеру, является одним из аватаров Вишну – телом, которое божество использует, чтобы появиться в материальном (или земном) мире. Будда позволяет Вишну спуститься с небес. В консольных видеоиграх, таких как Mario Kart, игроки выбирают среди аватаров, таких как Донки Конг, Йоши, Луиджи, Пич и других. Как фишки в настольной игре, цифровой аватар – это тело, которое мы используем, чтобы занять свое место в игровом мире.
Цифровые ритуалы должны стать такой же частью семейной жизни, как и плюшевые мишки, сказки на ночь и совместные ужины.
Аватар позволяет игроку контролировать более одного «я». Есть «я», которое держит джойстик. Есть виртуальное «я», которое путешествует по игровому полю. «Я» с джойстиком в руке знает об аватаре. Оно распознает его как нечто отдельное, оно может легко выйти из игры и вернуться в реальный мир, чтобы перекусить, поговорить с отцом или быстро сесть за обеденный стол.
Подумайте о том, как это разделение между игроком и аватаром может быть применимо к нашему жизненному опыту. В какой-то момент нашего детства мы учимся представлять себя отдельно от «я», которое отражается на нашем опыте. Мы проводим различие между телом и разумом – между нашим аватаром из мира жизни и игроком в голове.
Примерно в 1936 году французский психоаналитик по имени Жак Лакан дал определение «стадии зеркала». Это этап развития, на котором дети вдруг видят свое отражение в зеркале и узнают себя. Это может показаться незначительным, повседневным событием, но за ним стоит нечто большее, чем просто разглядывание внешности. Возможность видеть отражение заставляет ребенка признать разрыв между тем, как он воспринимает себя, и тем, как его воспринимает внешний мир. Эти два образа никогда не совпадают.
Как и Винникотт, Лакан говорит о конфликте между внутренним и внешним опытом. Как только ребенок осознает существование личного представления о себе и общественного, жизнь полностью меняется. Он осознает себя и как субъект, и как объект. Субъект – это та часть, о которой он думает, как о «я». Объект – это то, как его воспринимают другие. Когда ему становится известно об этом различии, он начинает принимать преднамеренные решения о том, как контролировать свой аватар. Он учится рисовать образ, который хочет показать миру. Он создает модель реальной жизни в профиле социальной сети.
Но не воспринимайте Лакана слишком буквально: стадия зеркала лишь символически описывает универсальный психологический феномен. Даже если бы мы никогда не смотрелись в зеркало и не видели своего отражения, мы все равно развивали бы эту способность к самоосмыслению. Это основа человеческого сознания. И мы все сталкиваемся с этим в период от года до трех лет. Затем мы проводим остаток детства, оттачивая навыки управления своими аватарами; это часть любого ритуала в нашем детстве и подростковом возрасте. Мы идем в синагогу, играем в песочнице или убираем локти со стола во время обеда – в каждый из этих моментов мы учимся управлять игровым миром реальной жизни. Мы запоминаем, как окружающая среда реагирует на наши действия. Мы учимся менять свой выбор в зависимости от контекста. На самом деле мы можем даже принять исполнительные функции и самоконтроль как важнейшие навыки, необходимые для управления джойстиком сознания и тела аватара. Не освоите основные операции на начальном уровне – обязательно забуксуете, когда доберетесь до финального босса.
Как же пубертатный период вписывается в эту аналогию? Это уровень, на котором игра становится исключительно сложной, но не из-за препятствий или антагонистов. Просто, как только мы расслабляемся, думая, что поняли принцип игры, аватар полностью меняется. Подростковый возраст кидает нас в пучину физиологического ада; тело как будто перерождается и бросает вызов самому себе – и своему умению управляться с метафорическим джойстиком. Аватар трансформируется непредсказуемым образом. Он резко поворачивается, будто спешит к игровым бонусам, которые раньше игнорировал.
