– Смотрите, какая луна, – Савелий задрал голову.
Федор и капитан Астахов тоже уставились на луну. Пока они сидели у Митрича, снег прекратился и небо прояснилось. Оно было чистым, без туч, странного серо-черного цвета, а прямо над их головами висела луна – как чье-то бледное невнятное лицо. Это лицо внимательно смотрело на них темными провалами глаз.
– Прямо мороз по коже, – сказал капитан. – Завыть хочется. Все, разбегаемся. С Новым годом, с новым счастьем!
– Мы так и не решили насчет Магистерского, – вспомнил Савелий.
– В новом году! – крикнул уже издалека капитан Астахов, и Савелий с Федором остались одни. Улица была пустынна, в природе стояла странная настороженная тишина…
Глава 20. Возвращение
Возгласами звонкими
Полон экипаж.
Ах, когда же вынырнет
С белыми колонками
Старый домик наш!
Марина Цветаева. Приезд
Раису Витальевну встречал муж. Мэтр Рыдаев передал ее с рук на руки. Максим Кусков, поникший и похудевший, прячущий глаза, неуклюже ткнулся носом в щеку жены. Раиса Витальевна казалась каменной. Она постарела, вокруг глаз разлилась нездоровая синева, и резче обозначились морщинки в уголках рта. На висках проступила убедительная седина.
– Может, к нам? – неуверенно предложил Кусков, поворачиваясь к адвокату. – Посидим, поговорим…
– Я бы с удовольствием! – с энтузиазмом соврал Рыдаев. – Но через полчаса у меня встреча, надо бежать. Еще увидимся. – Он похлопал по спине безучастную Раису Витальевну, пожал руку Кускову, поздравил супругов с Новым годом и стремительным шагом удалился.
– Ты меня ненавидишь? – Кусков повернулся к Раисе Витальевне, когда они уже выехали из города. – Я очень виноват…
Жена не ответила. Сидела, полуотвернувшись, и безучастно смотрела в окно.
– Я сделал мясо с овощами, как ты любишь. Нам о многом нужно поговорить.
Каменное молчание в ответ. Они въехали в поселок, утопающий в снегу.
– Нас совсем завалило, – предпринял еще одну попытку Кусков. – Сыплет днем и ночью. Я несколько раз расчищал дорожку, представляешь? На подоконниках намело сугробы! Сейчас растопим камин, посидим…
Он распахнул дверь, пропустил ее вперед. Раиса Витальевна вошла в прихожую и остановилась. В доме было холодно и темно.
– Сейчас включу батареи! – Кусков метнулся из прихожей.
Раиса Витальевна расстегнула шубу, сняла, повесила на вешалку. Мирка вышла, потягиваясь, уставилась желтыми фарами. Раиса Витальевна нагнулась и протянула руку. Кошка отскочила и зашипела.
– Знаешь, дом без тебя опустел, даже возвращаться не хотелось, честное слово! – Муж появился на пороге. – Мирка ходила, заглядывала во все углы, искала…
– Я хочу принять ванну, – сказала Раиса Витальевна. Это были ее первые слова после освобождения.
– Да, да, конечно! А я пока накрою на стол. Не торопись, у нас много времени. Что ты будешь пить? Есть ликер, вино…
– Водку! – коротко ответила Раиса Витальевна и пошла к себе наверх.
Она напустила в ванну горячей воды, вылила флакон геля; разделась; постояла нагая перед зеркалом, рассматривая бесформенное смуглое тело, обвисшие бока, сутулую спину и торчащие ключицы. Перевела взгляд на лицо и замерла на долгую минуту; усмехнулась угрюмо. Распустила узел волос и шагнула через бортик ванны. Со стоном наслаждения улеглась в пену и закрыла глаза…
…Они сидели за столом. Кусков суетился, накладывая жене мясо, картошку, салат; разливал водку. Лицо у него покраснело, было видно, что он уже принял.
– За нас! – Он поднял рюмку. – За новую жизнь!
Раиса Витальевна, не глядя на мужа, выпила залпом.
– Я сволочь, я подонок! – сказал опьяневший Кусков. – Так случилось, я виноват… Не знаю, что на меня нашло… Это урок для меня, я понял, что мой дом там, где ты. Мой дом, моя крепость… Я заставлял себя возвращаться сюда, я не находил себе места. Пусто, холодно… – Он вздохнул и замолчал, потом сказал после паузы: – Рыдаев убеждал, что мы тебя вытащим. Я ни минуты не верил, что ты могла… Ты добрая, ты прекрасный человек! Мы сроднились за эти годы, мы одно целое. Мы перешагнем, мы вернемся… домой. – Он попытался взять руку жены, но Раиса Витальевна ее отняла. – Я виноват перед тобой, я знаю, что причинил тебе страдания, я прошу… на коленях… – Кусков сполз со стула и грохнулся на пол. – Прости меня, дурака! Хочешь, уедем куда-нибудь? Когда весь этот кошмар закончится…
Раиса Витальевна посмотрела на стоящего на коленях мужа, потянулась за бутылкой, налила себе водки, выпила одним глотком и взялась за вилку.
Кусков стоял на коленях, Раиса Витальевна молча жевала, не глядя на мужа. Думала о чем-то своем, бог весть; казалось, она его не видит…
…Утром Кусков поднялся первым. Голова была тяжелой, во рту – противная сухость. Он плеснул в лицо холодной водой и спустился готовить завтрак. Полцарства за чашку кофе! Через полчаса он поднялся к жене, постучался. В спальне Раисы Витальевны было тихо. Кусков приоткрыл дверь, сунул голову, позвал жену по имени. Не получив ответа, он вошел, тронул ее за плечо, попытался разбудить. Жена не шелохнулась. Кусков приподнял ее руку и тут же выпустил – она безвольно упала…
Врач «Скорой помощи» не сумел вывести ее из состояния комы, и Раису Витальевну увезли в больницу. Спустя час прибыл вызванный Кусковым капитан Астахов. Во время осмотра спальни Раисы Витальевны, в глаза ему бросились стакан и пустой флакон из-под снотворного на тумбочке; перевернутая водочная бутылка лежала на полу…
Анализ содержимого желудка Кусковой позволил сделать вывод о передозировке снотворного, что вкупе с высокой концентрацией алкоголя в крови свидетельствовало о том, что, возможно, имела место попытка самоубийства. Спустя сутки Раиса Витальевна все еще оставалась в коме, и прогнозы врачей были неутешительными.
В результате повторного обыска в ящике трюмо в ее спальне был обнаружен запечатанный пластиковый пакетик с восемью «лишними» розовыми жемчужинами. Та, что нашли за обшлагом ее шубы, была девятой – с нитки, разорванной во время убийства Елены Антошко…
Глава 21. Одиночество вдвоем
Я впал однажды в пасть водоворота,
Зеленых светов было в нем мерцанье,
В волнах я чуял хоть существ звериных,
Был петлей круг, во всем была угроза…
К. Бальмонт. Водоворот
– Пошли, посмотрим на елку, – предложил Глеб, отрываясь от экрана компьютера.
– Елку мы уже видели, – неохотно отозвалась Поль. – Устала, хочу домой.
