— Сегодня утром я почти не видел Дэрмота, однако заметил, что ваша брачная ночь ничего не изменила.
— Он признался, что верит в то, что мы были любовниками. Это уже кое-что. — Илза покраснела. — Нас все еще связывает страсть. И это тоже имеет значение. А еще мы договорились, что в стенах спальни будем соблюдать перемирие.
— Как он великодушен! — проворчал Сигимор.
— Если он и в самом деле не помнит меня, то — да, это очень великодушно. И как заявил Дэрмот, верит он моему рассказу или нет, теперь я его жена и должна взять на себя всю связанную с этим ответственность. И именно это я и решила сделать.
— Я не уверен, что понимаю тебя.
— Ну… я долго думала и перебрала в уме несколько вариантов. И решила, что для меня лучше всего будет просто оставаться его женой. Быть собой. Я хочу оградить свое бедное разбитое сердце от дальнейших разочарований, насколько это получится. Но все же со своим мужем я буду честна. Никаких интриг, игр или обмана. Мне кажется, что это единственный способ поладить с таким подозрительным и осторожным человеком, как Дэрмот Макенрой.
Сигимор с минуту размышлял над ее словами, потирая подбородок.
— Несправедливо, что ты должна доказывать ему свою честность.
— Да, конечно, несправедливо. Но именно это мне придется делать. И опять-таки, если он на самом деле меня не помнит, значит, ничего обо мне не знает. А так как он в опасности, быть осторожным и подозрительным — очень мудро с его стороны.
— Возможно. Думаю, ты права: лучший способ изменить его мнение о тебе — это быть честной во всем. И в словах, и в поступках. Он должен научиться снова тебе доверять. Конечно, если не окажется, что он просто играет с нами в какую-то глупую игру…
— Тогда ты сотрешь его в порошок и развеешь останки над помойной ямой.
— Точно.
— На что ты смотришь? — спросил Нэнти, входя в рабочий кабинет Дэрмота и подходя к стоящему у окна брату.
— Сигимор Камерон, облепленный моими детьми, — ответил Дэрмот, не отводя взгляда от входящих в сад людей.
Увидев детей, слезающих с Сигимора и разбегающихся кто куда, Нэнти улыбнулся:
— Похоже, твои отпрыски доверяют этому человеку.
— И мне тоже следует ему доверять?
— По крайней мере заметь, что они, несмотря на его огромный рост, нисколько его не боятся. Всегда нужно обращать внимание на то, как к человеку относится ребенок. Малыши часто чувствуют то, что взрослым недоступно.
Дэрмот и сам так считал, но ему совсем не хотелось признаваться в этом. Когда он в первый раз увидел, как его дети приняли Сигимора, он испытал приступ ревности, потому что сам он не был так близок со своими малышами. А когда он понял, что в этом нет ничьей вины, кроме его собственной, он сделал вывод, что был плохим отцом. И это знание отнюдь не способствовало появлению дружеских чувств к Сигимору Камерону, человеку, заставившему Дэрмота задуматься об этой стороне своей жизни и пожалеть об упущенном времени.
— Похоже, что семейка Камеронов очень дружная, — пробормотал Нэнти.
Дэрмот взглянул на брата. Невинное выражение на лице Нэнти взбесило его, и он грозно прорычал:
— Ты веришь им! Веришь их россказням!
— Только не надо делать вид, будто этим я предаю тебя.
— Это почему же? Может, именно они стоят за всеми моими бедами? Может, именно они хотели меня убить?
— Если бы ее братья хотели тебя убить, ты сейчас не стоял бы тут и не болтал глупостей. Они не оставили бы тебя лежать раненым. А удостоверились бы, что ты испустил последний вздох, и только после этого ушли. Мы говорили со всеми жителями Мьюирлейдена: с мужчинами, женщинами и даже с детьми, но так ничего и не выяснили. Не думаю, что, если бы на тебя напала небольшая армия рыжеголовых гигантов, это событие прошло незамеченным.
Это тоже было правдой, и он это знал. Дэрмоту очень не хотелось, чтобы Нэнти говорил об этом. Мужчин вроде Сигимора и других Камеронов обязательно заметили бы в Мьюирлейдене. Достаточно было кому-нибудь одному увидеть их, и слух мгновенно облетел бы все поместье. А так как Мьюирлейден располагайся недалеко от земель Кэмпбелла, родственники Маргарет, несомненно, узнали бы Камеронов вчера в церкви. Но про них никто не сказал ни слова. И об этом определенно стоило поразмыслить, прежде чем бросать обвинения в адрес своей жены и ее родичей.
— Но Камероны знают, что у них очень примечательная внешность. И они могли нанять кого-нибудь для этого дела, — предположил Дэрмот хмуро.
В ответ Нэнти закатил глаза;
— Ну почему тебе так хочется, чтобы виновными оказались именно они?
— Потому что мне некого больше винить. — Дэрмот вздохнул и покачал головой. — Да, возможно, я к ним просто придираюсь, но на данный момент это лучше, чем слишком им доверять. Кто-то хочет меня убить. То избиение было всего лишь началом. До этого на меня пару раз пытались напасть, но из-за неудачного — для врагов — стечения обстоятельств эти попытки срывались. Если все происшедшее до избиения — всего лишь несчастные случаи, тогда виновными в стремлении меня убить вполне могут оказаться Камероны. А если те случаи были на самом деле неудавшимися попытками убийства, тогда Камероны не могут быть к этому причастны. Но хотя память моя весьма туманна, я определенно могу сказать, что не знал ни одного члена этой семьи еще год назад.
— Если ты знаешь, что не встречал их раньше, значит, память начинает к тебе возвращаться!
— Нет. Я не помню ничего, что произошло непосредственно до нападения, но помню все, что было перед этим. И Камеронов я тогда не знал.
— Значит, ты уверен, что леди Илза тебе не жена?
— Я уверен, что когда-то мы с ней были любовниками. Я понял это, когда целовал ее. Мне знаком ее вкус, ощущение ее близости…
Лицо Дэрмота смягчилось при воспоминании о минутах, проведенных в объятиях жены.
— Тогда ты должен верить, что она говорит правду — вы с ней обручились год назад.
— Нет. Я помню только, что уже занимался с ней любовью. Но не помню то время, что мы проводили вместе, не помню клятвы, которые давали друг другу. Не помню даже, была ли она девственницей.
Дэрмот смотрел, как Сигимор, Илза и Гейл бродят по саду, а дети радостно прыгают вокруг них. Они внимательно изучали сад, останавливаясь то у одного, то у другого растения и бурно что-то обсуждая, и Дэрмот пришел к выводу, что они говорят о том, что пора воскресить запущенный сад.
Дэрмот не помнил точно, почему и когда сад пришел в такое запустение. Когда он унаследовал Клачтром, то вернул сад, которым его дядя открыто пренебрегал, к жизни. Когда он только-только женился на Анабель, то думал, что она наслаждается красотой растений. Но потом оказалось, что она пряталась там со своими любовниками, чтобы предаваться плотским утехам, скрывшись от любопытных глаз. И Дэрмот подумал, что именно тогда он перестал заботиться о растениях.
