Вскоре он возвращается с самым огромным яблоком из всех, виденных мною доныне, думаю, Паулю пришлось хорошо постараться, чтобы отыскать этакое. Оно размером с маленький арбуз... И уж не приготовился ли он к чему-то подобному заранее?! Ведь намекал же он Еве на намечающееся шоу...
Яблоко между тем торжественно водружается на белую тарелочку, и Ванесса берется резать его на почти полупрозрачные дольки маленьким десертным ножичком. Каждый из нас стыдливо поглощает свою порцию лазаньи, искоса следя за этим почти гипнотическим действом. Раз кусочек, два кусочек...
Ненавижу яблоки! – выдает вдруг Элиас с набитым ртом, и мы натянуто улыбаемся, мол, чего взять с ребенка, пожурив того за разговор с полным ртом. И Хелена, поспешив сменить скользкую тему, интересуется:
Как же вы познакомились с моим сыном, Ванесса? Он ничего мне не рассказывает, – смущенная полуулыбка. – Мальчишки всегда так немногословны...
Девчушку эта тема вдохновляет, и она берется в подробностях живописать нам свое путешествие в Японию и посещение парка Уэно, покорившее ее гигантскими пандами Ри Ри и Шин Шин и где, собственно, она и встретила Доминика, устроившего экскурсию для своих недавно прибывших в Токио друзей. Сама она тоже лишь недавно приехала в гости к отцу, который уже несколько лет вел бизнес в этом большом азиатском мегаполисе, и потому была очень счастлива услышать родную немецкую речь посреди всего этого экзотического разнообразия.
Вот так мы и познакомились, – подытоживает она это виртуальное путешествие в прошлое счастливейшей улыбкой. Мы даже могли бы при желании пересчитать все ее передние зубы, которые, к слову, выглядят идеально: идеальная девушка для идеального парня... – Правда, Никки был таким робким и нерешительным, – вещает она вдохновенно дальше, – так что мне пришлось даже немного подтолкнуть наши отношения, иначе, боюсь, он бы так и не решился вот на это.
Ванесса демонстрирует красивое помолвочное кольцо, карикатурно огромное для ее тонкого пальчика, и я замечаю, как Пауль подмигивает мне, насмешливо выгнув чернявую бровь, словно рассказ Ванессы невероятно веселит его.
Нет, меня, конечно, тоже немного подташнивает от слащавого тона рассказчицы, но я слишком увлечена попыткой представить Ника робким и нерешительным (я знаю, что это как бы не о нем сказано), чтобы слишком уж веселиться, а тут еще Ванесса добавляет:
И даже, когда просил меня стать своей женой, был так неуклюж и неловок, что умудрился уронить кольцо прямо в шоколадный торт... и никаких тебе там роз и стояний на одном колене, – следует тяжелый вздох разочарования. – Ник напрочь лишен романтической жилки, что, конечно, несколько расстраивает, но, я надеюсь, со временем он исправится.
Она снова сжимает неподвижную руку своего нареченного, на которого я осмеливаюсь бросить недоуменный взгляд: этот якобы неромантичный Ник сидит с почти безжизненной улыбкой на своем красивом, гладко выбритом лице и делает вид, словно болтовня Ванессы ему абсолютно не докучает. Но я готова биться об заклад, что тема эта ему скучна до чертиков, и потому очень желала бы знать, почему. Любит ли он вообще эту восторженную девицу с огромным кольцом на пальце? Должен любить, иначе зачем бы он стал делать ей предложение...
Я так увлекаюсь этими размышлениями, что утрачиваю бдительность: и когда в очередной раз перевожу взгляд на влюбленную парочку, мы сталкиваемся с Домиником взглядами – это он впервые за весь ужин открыто смотрит на меня – и мы в каком-то странном оцепенении глядим друг другу в глаза... Я отвожу взгляд, когда Пауль произносит какую-то шутку, которую я, конечно же, не слышу и только делаю вид, что она чрезвычайно веселит меня... А потом Ванесса обращается ко мне:
Джессика, вы сегодня за весь ужин и двух слов не сказали, а я все болтаю и болтаю, как заведенная!
Я еще не успеваю придумать достойный ответ, а Хелена уже опережает меня:
О, с Джессикой всегда именно так и бывает, ее только Пауль и может разговорить... Стоит этим двоим сойтись над обсуждением какой-нибудь книги, как слова из нее так и льются да еще какие мудреные – я и половины не понимаю.
Пауль пожимает плечами, что, должно быть, означает «я тут не при чем, но это, действительно, так» и смотрит при этом на Доминика абсолютно невинным взглядом с неким подтекстом, который я не могу понять.
Сегодня не я виновница торжества, – наконец выдавливаю я через силу, – это ваш с Домиником вечер, и потому я с удовольствием слушаю вашу историю...
И тут Ванесса с театральным охом прикрывает себе рот ладошкой и смотрит на меня... Жалостливо? Нет, только не это.
Простите меня, Джессика, – комментирует она свое неожиданное действо, – я совсем не подумала, что вам, наверное, нелегко слушать такое, когда ваш собственный муж... когда вы так недавно овдовели. Простите меня, я такая глупая!
Нет, она определенно не глупа, и потому этот маленький цирк меня не на шутку сердит. Зачем она это делает?
Ничего, – отзываюсь я спокойно, – со мной все в порядке.
Мама, я пролил на себя воду, – провозглашает в этот момент Элиас, спасая меня от дальнейшего обсуждения данной темы.
Кто-то громко выдыхает, а потом я выхожу из комнаты, увлекая за собой мокрого сынишку.
Не верю, что все позади, – стенает Хелена, загружая в посудомойку очередную грязную тарелку. – Согласись, вечер вышел жуткий!
Жуткий, это еще слабо сказано, на мой взгляд, но не могу же я разъяснить подруге, что именно сделало этот вечер таким жуууутким, и потому молча пожимаю плечами. Но та не унимается:
Она даже к салату не притронулась... Что плохого может быть в салате?!
Ленни, она вегетерианка, а в салате куриное мясо.
Хелена возмущенно сопит – у нее едва ли не пар из ушей валит.
Это что же, мой Ник тоже станет вегетарианцем и перестанет есть мою пищу? – возмущается она, всплескивая руками. – Я, конечно, люблю животных, но вегетарианство...
Мы ненадолго замолкаем, продолжая работать, а потом Хелена снова выдает:
Знаю, нельзя так говорить, но эта Ванесса мне совсем не понравилась, а тебе?
Ну, – я выдерживаю драматическую паузу, в течение которой подруга, уперев руки в бока, сверлит меня «только посмей меня обмануть» взглядом, – по-моему, она отвратительная!
И мы обе беззлобно посмеиваемся, все-таки говорить правду бывает невероятно упоительно и приятно.
И то, как она напала на тебя со своей жалостью, – Хелена касается моей руки в ободряющем жесте, – было не очень вежливо!
Она не нападала...
Нападала. Зачем ты оправдываешь ее? – мы смотрим друг другу в глаза, и Хелена вдруг меняет тему разговора: – Есть кое-что, о чем я хотела бы тебе рассказать, Джессика, – подруга никак краснеет, чем невероятно разжигает мое любопытство. – Просто никак не решалась поднимать эту тему, чтобы не бередить твои раны, так сказать...
