Мои губы, как бы независимо от меня самой, складываются в безрадостную полуулыбку и произносят:
Да, конечно, почему бы и нет.
Ах, это было бы так чудесно!
Блондинка снова расцветает счастливой улыбкой и, протянув мне руку, наконец представляется:
Меня зовут Хелена и с этой недели я живу на Земмельвайсштрассе – совсем недалеко отсюда, – она указывает рукой в сторону противоположную данной улице, – и мне очень приятно с вами познакомиться, Джессика! Надеюсь, мы станем c вами добрыми друзьями.
От подобной перспективы меня даже слегка подташнивает, но я продолжаю мужественно ей улыбаться.
2 глава.
«Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он – единственный в целом свете».
«Меня зовут Хелена, и мне очень приятно с вами познакомиться, Джессика!», я целый день прокручиваю в голове свое нынешнее знакомство с настоящей живой куклой Барби и каждый раз недоумеваю, как же это меня так угораздило согласиться на этот пресловутый вечерний чай... Не иначе, как меня одурманили ее розовые духи или загипнотизировала ее искренняя, доброжелательная улыбка! Она была так по-настоящему рада мне, что я не смогла сказать привычное «возможно, однажды» и ляпнула непонятно что.
Мне вообще не нужна подруга! Мне вполне хватает Юргена, чтобы делиться с ним всем наболевшим...
Муж как раз возвращается с работы, дребезжа за дверью ключами, но я опережаю его – распахиваю входную дверь и кидаюсь ему на шею. Он такой родной, такой уютный... такой понимающий. Утыкаюсь на секунду в изгиб его шеи, замираю – как же хорошо! – а потом стремительно огорошиваю такими словами:
Дорогой, мы сегодня идем на чай! Надевай смокинг и будь готов к потрясению...
Потрясением станет уже сам факт надетого мною смокинга, – в тон мне отвечает мой муж, – которого, заметь, у меня даже нет... Что случилось?
Я нервно вышагиваю из угла в угол.
Сегодня я познакомилась кое с кем и этот кое-кто пригласил нас на чай, – неуверенно выдаю я, следя за реакцией своего мужчины.
Этот «кое-кто» меня уже пугает, – улыбается он, стягивая ветровку. – Ты сама не своя, как я посмотрю...
Ты же знаешь, незнакомые люди меня напрягают.
Тогда зачем согласилась?
Это мама того мальчика с книгой, помнишь, я тебе рассказывала о нем?
Муж молча кивает.
Сегодня мы идем к ним на чай с тортом. Она обещала испечь клубничный... или шоколадный... или оба. Я не знаю! Это все так странно.
Юрген молча привлекает меня к себе и целует в макушку.
Я рад, что у тебя появилась подруга, – говорит он с улыбкой. – И не паникуй по пустякам!
Я не паникую! – возмущенно восклицаю я, хотя, да, паникую, еще как паникую. – И вовсе она мне не подруга. Ты бы только видел ее : она настоящая кукла Барби!
Тем интереснее. Жду этой встречи с нетерпением!
О, я мысленно стону, как он может быть таким невозмутимым, когда я вся извелась от волнения!
И вовсе она мне не подруга, – повторяю я вслух, еще и не подозревая, что эта мантра бессильна против маленьких, златокудрых блондинок, заманивающих наивных чаехлебателей своими клубнично-шоколадными тортами со взбитыми сливками.
Юрген крепко держит меня за руку, когда мы переступаем порог дома Хелены Шрайбер, маленького двухэтажного коттеджа в десяти минутах хотьбы от нашего дома – должно быть, Юрген боится, что я дам деру. Ну право слово, не такая уж я и дикарка! Тем более, что и Элиас и моя десятилетняя дочь Ева, встретили сообщение о походе в гости с невероятным воодушевлением. Оба едва ли не пританцовывают от нетерпения...
Хозяйка встречает нас объятиями и поцелуями в щечку (никогда не понимала этого странного обычая!), Ева даже хихикает от восторга, за что я награждаю ее сердитым взглядом, Элиас же сразу же скрывается из виду вместе с Томми, который увлекает его в экскурсию по собственной комнате.
Пауль со смущенной улыбкой жмется на пороге кухни, откуда распространяются одурманивающие запахи свежей выпечки.
Здравствуй! – обращаюсь я к нему с улыбкой. – Вот мы снова и встретились...
Не стоило мне рассказывать маме о нашем знакомстве, – отзывается он смущенным голосом. – Не думал, что она будет навязываться вам...
Вот, значит, почему он выглядит таким смущенным – ему претит материнская жажда общения, которая для него граничит с навязчивостью. Ох, как я его понимаю! Но вслух говорю о другом:
Глупости, я очень рада этому знакомству.
По его глазам вижу, что он мне не верит, но в этот момент подходит Юрген и протягивает парню руку, после чего они заводят абстрактный разговор о Мюнхене. Я иду на кухне, где Ева бойко пархает от тарелки к тарелке, словно суетливая пчела над медоносным цветком, и жужжит, то есть охает и ахает, как заведенная... Ну что ж, посмотрим, чего там наколдовала наша хозяйка!
Передо мной два невероятного вида торта, украшенных так искуссно... так умопомрачительно красиво, что я даже сомневаюсь – не будет ли непростительным варварством с нашей стороны взять и раскромсать сие произведение искусства кухонным ножом... Банально жалко. Я, действительно, впечатлена, если не сказать больше.
О, это невероятно, Хелена! Вы сами это сотворили? – присоединяю я свой восхищенный голос к сонму восторгов моей дочери. – Не знаю даже, как мы станем это есть...
Хелена краснеет то ли от удовольствия, то ли от жара на кухне – думаю от всего одновременно разом. Вот тебе и кукла Барби: кухонная столешница так и ломится от обилия вкусностей: от двух упомянутых мною сногсшибательных тортов и еще целого блюда кексов с карамельной глазурью. Мне бы такого в жизни не приготовить!
Хочу попробовать все, что здесь есть! – безапелляционно заявляет моя дочь, оглаживая в предвкушении свой животик.
Для этого все и предназначено, моя милая, – улыбается Хелена, растапливая лед в моем сердце. – Всегда так трудно найти тех, кто стал бы есть мои тортики без нытья о избыточных колориях и диетах!
Клятвенно обещаю никогда не роптать на толстый слой шоколада и сливок! – торжественно провозглашает Ева, подняв вверх руку.
Хелена улыбается ей счастливой улыбкой:
А я обещаю всегда припасать для тебя самый лакомый кусочек, – вторит она девочке.
Мы весело смеемся, и это выглядит так естественно, так просто, словно мы знакомы сотни две лет, и Хелена наша добрая знакомая, с которой нас связывает много общих воспоминаний. Это приятно. Даже больше, это почти чудесно! Незнакомое, неожиданно приятное чувство.
Жаль, с нами нет Доминика, – сетует Хелена посреди нашего обильного застолья. – Это мой старший сын, – поясняет она, заметив наши недоуменные взгляды, – он учится в Мюнхене и приедет только на каникулах. Я скучаю по нему...
