Не пойму только, при чем здесь я, – отзываюсь я на эти ее слова. – Я там, между прочим, просто работаю...
Нет, ты не просто работаешь в их доме, – возмущается вдруг Хелена, – ты еще и член нашей семьи... почти, так что ты просто обязана пойти туда с нами.
Я не член вашей семьи, Ленни (хотя очень бы хотелось им стать, мысленно добавляю я, снова вспоминая губы Доминика ), меня туда никто не приглашал. Тем более Ванесса с некоторых пор невзлюбила меня и навряд ли захочет видеть за своим праздничным столом, – добавляю я тише.
Мне все равно, что она там себе напридумывала, – не унимается подруга, – но не могу же я бросить тебя на праздник абсолютно одну.
Я не одна, у меня есть дети, – я быстро поднимаюсь со стула. – Извини, мне пора идти!
Приглашение Вайсов стало нашим с Хеленой яблоком раздора: ей хочется непременно взять меня с собой, а мне абсолютно не хочется быть незваным гостем, пятым колесом в телеге и... просто смущающим фактором, когда хозяин и служащий оказываются за одним столом. Возможно, Вайсам такое несоблюдение субординации кажется недопустимым...
Джессика, постой! – окликает меня из окна голос Пауля. – Я сейчас спущусь.
Я недоуменно пожимаю плечами и топаю сапогами по земле, отгоняя кусачий мороз.
Парень выскакивает без шапки, в едва накинутой на тонкую футболку куртке и сразу же произносит:
Слушай, Джесс, я хотел тебя кое о чем спросить...
Я тебя слушаю.
Вчера, – он смущенно мнется, избегая моего взгляда, – когда я к вам заглянул, то застал у вас Доминика...
О нет, проносится в моей голове тревожная мысль, он о чем-то догадывается! Возможно, Ева разболтала о ночном дебоширстве Ника... Что делать?
Да, – у меня даже выходит улыбнуться, – явился посреди ночи упившийся вдрызг, все твердил о Дэвиде Лоуренсе, которого я должна непременно почитать... Не знаешь, что бы это могло значить?
Пауль, словно бы приняв некое внутреннее решение, вдруг смотрит на меня твердым решительным взглядом и мотает головой, мол, да, знаю.
Боюсь, это я виноват в его ночном загуле, – говорит он, продолжая сверлить меня взглядом. – Дело в том, что я кое-что сказал ему... кое-что такое, что должно было его пронять, понимаешь?!
Признаться, ничуть, – острожно отзываюсь я, понимая, что этот разговор просто так не закончится. – Может, тебе стоит начать изъясняться со мной напрямую, без всех этих «кое-что»...
Силы небесные, Джесс, я и сам устал от всех этих выкрутасов! – восклицает вдруг Пауль в несвойственной ему манере. – Сколько вы можете кругами ходить друг подле друга и при этом делать вид, что ничего не происходит? Ник любит тебя, и ты это знаешь.
Такого поворота разговора я, конечно, ожидала меньше всего, но вероятность разоблачения оставалась всегда, отнекиваться было бы глупо...
Да, знаю, – отвечаю я просто. – А как давно ты догадался об этом?
Пауль облегченно выдыхает, кажется, он боялся, что я стану отнекиваться и только усложню ему задачу.
Да с самого начала, я думаю, – улыбается он мне чуточку смущенно, – еще тем летом понял, что с братом творятся странные вещи, но до конца так и не разобрался, теперь же... он сразу переменился после встречи с тобой. Это бросалось в глаза, уж извини...
Мы недолго молчим, вспоминая каждый свое, а потом я произношу:
Я тоже его люблю, – и при этом смотрю Паулю прямо в глаза, чтобы уж сразу увидеть его реакцию: добрую ли, плохую ли – все равно.
Быть не может! – Пауль восторженно смотрит на меня счастливыми глазами. – Я думал, мне придется вам по пальцам все объяснять, а вы вдруг и сами прозрели...
Не понимаю тебя, – скептически приподнимаю я бровь.
Да я о том, что любому дураку было видно, что между вами химия зашкаливает, – терпеливо поясняет парень. – Но сами-то вы об этом, конечно, не догадывались...
Страшная догадка пронеслась в моей голове, как молния:
Только не говори, что твоя мама тоже все знает!
Успокойся, Джесс, она слишком занята своим романом, чтобы обращать внимание на твой, – беззлобно усмехается тот. – Но, думаю, тебе стоило бы открыться ей...
Я не могу, – стенаю я, качая головой. – Ты, может, и принимаешь этот факт...
Вашу любовь.
Хорошо, да, нашу любовь, как должное, но Хелена... Доминик ее сын...
А ты ее подруга...
Подруга, которая соблазнила ее сына?! – вскрикиваю я в отчаянии.
Пауль подходит и кладет руку мне на плечо в привычном жесте.
Слушай, Джессика, ты никого не соблазняла, Нику далеко не четырнадцать... забудь ту историю, хорошо?
Я смотрю в глаза парня и всем сердцем желаю верить его словам: словам о том, что мы с его братом возможны в принципе... Но не могу – страх острой занозой засел в глубине моего естества.
Я не могу не думать о нашей разнице в возрасте, – признаюсь я Паулю, – Ванесса права, я слишком стара для него...
Глупости! При чем здесь вообще Ванесса?
Она догадывается, Пауль, – снова признаюсь я, – она даже хотела меня уволить, обозвав мерзкой воровкой, похищающей чужих женихов.
Тот с улыбкой говорит мне, что хотел бы увидеть эту сцену своими глазами, но мне вовсе не до шуток.
Я знаю, что он обручен... знаю, что хотеть быть с ним неправильно и бесчестно, но когда мы вместе... когда он целует меня, это ощущается самым правильным в мире... Я снова чувствую, что живу!
Тут я замечаю, что собеседник смотрит на меня большими, неверящими глазами, словно я вдруг превратилась в некое инопланетное существо с ромбовидной головой.
В чем дело? – задаю я резонный вопрос, и на лице парня расцветает многозначительная улыбка. Я тут же догадываюсь о причине ее появления и покорно добавляю: – Ну да, мы целовались... Теперь ты знаешь это.
И тогда Пауль произносит:
Стою вот и понимаю, что ошибался в собственном брате: Ник, который целовал тебя – я ведь не ослышался, точно? – не может быть тем засранцем, что позавчера уверял меня в своем равнодушии к тебе... Похоже, моя тактика сработала, Джессика, можешь сказать мне спасибо.
Какая такая тактика? – хмуро осведомляюсь я.
Действенная, Джессика, весьма действенная тактика. Я заставил его малость приревновать тебя и – вуаля! – прогресс налицо.
Так вот почему он травил себя алкоголем?! – понимаю я наконец причину произошедшего. – Ты рассказал ему про мое свидание со Стефаном...
… и не только, – подмигивает он мне. – Но тебе об этом знать не обязательно. Скажи лучше: так между вами все окончательно решено? Ванесса уходит со сцены – занавес опускается?
Я вынуждена признать, что об этом между нами не было сказано ни слова.
