Нет, это не шутка: я ухожу... прямо сейчас.
Нет, – девушка продолжает мотать головой, словно желая выветрить сами эти слова из собственной головы, – ты никуда не уйдешь! Я тебе не позволю, – и она рывком сдергивает с кровати распахнутый чемодан, вещи из которого веером взметаются в воздух и в беспорядке падают на пол.
Это меня не остановит, Ванесса, – спокойно произносит Доминик. – Я все равно уйду, и для тебя, поверь, так будет только лучше.
Нет, не будет, – в сердцах восклицает она, мгновенно утрачивая все свое спокойствие, – я люблю тебя, Доминик, а ты хочешь меня оставить: о каком благе, по-твоему, здесь может идти речь?! Ты нужен мне... Прошу тебя, не бросай меня! Нам было так хорошо вместе...
Ванесса...
Она, должно быть, видит непреклонность в глазах бывшего жениха, поскольку умоляющее выражение лица в миг сменяется злобной гримасой, и она громко выкрикивает:
Ненавижу эту шлюху Джессику! Эту проклятую злобную тварь, непонятно чем приворожившую тебя... Это ведь из-за нее ты уходишь, не так ли? Скажи мне правду, я должна это знать.
Доминик смотрит на ее исковерканное злобой лицо и почти жалеет эту красивую девочку с ненавистью в глазах.
Я люблю ее, Ванесса, – отвечает он просто. – Прости, что причинил тебе боль.
Его слова лишь еще больше распаляют ее злобу:
Переспи с ней, – произносит она с клокотанием в горле. – Переспи и забудь... Я позволяю тебе это, я даже закрою на это глаза... мы оба закроем на это глаза и сделаем вид, что ничего не случилось... Переспи с ней и возвращайся ко мне!
Такого Доминик точно не ожидал: что это, проявление крайнего цинизма или всепрощение истинной любви? Ответа у него нет да и в целом сказать ему нечего. Но Ванесса истолковывает его молчание иначе и потому со странным блеском в глазах произносит:
Ты ведь уже это сделал, не так ли? Этой самой ночью... ты был с этой шлюхой этой самой ночью! – она делает отчаянный бросок, пытаясь вцепиться ему в волосы, но Доминик успевает перехватить ее руки. – Ты поимел ее и все равно пришел собирать чемодан? – шипит она ему прямо в лицо – их глаза так близко, что Доминик видит пульсирующие толчки ее угольно-черных зрачков. Пульсация ненависти... Не любви. – Поимел эту старую шлю...
Заткнись, – грубо одергивает он ее, впервые в жизни повысив голос на женщину. – Да, я был с ней этой ночью, – произносит он твердым, почти ледяным голосом, – и знаешь, Ванесса, это было лучшим событием во всей моей чертовски унылой жизни!
Они сверлят друг друга такими непримиримыми взглядами, как будто бы ничто прежде не связывало их воедино, как будто бы они два чужих человека, внезапно столкнувшихся на бескрайнем жизненном пути.
Хочешь ее, так уходи, – с вызовом выкрикивает Ванесса. – Мне не нужны объедки этой су.., – она не успевает договорить, так как Доминик сильнее сжимает ее узкие запястья, и девушка испуганно вскрикивает.
Он тут же разжимает пальцы, и Ванесса отскакивает от него на другую сторону комнаты, демонстративно растирая свои руки.
В этот момент раздаются шаги за дверью и следом за вежливым стуком на пороге появляется Михаэль Вайс.
Что у вас здесь происходит? – хмурит он свои кустистые брови, осматривая разоренный чемодан и вещи разбросанные по всей комнате.
На лице девушки появляется торжествующая улыбка, когда она тычет в Доминика своим наманикюренным пальчиком:
Он бросает меня, отец. Уходит к другой... Говорит, ее отвисшая грудь нравится ему больше моей!
Молодой человек бросает на нее убийственный взгляд, но все-таки сдерживается – он понимает, что в ней говорит ревность, и можно ли винить ее за это...
Это правда, – спрашивает Михаэль, – ты бросаешь мою дочь?
Доминику нравится этот строгий, но во всех смыслах положительный мужчина – разочаровывать его оказывается даже большим испытанием, чем разрыв с его дочерью.
Да, Михаэль, я ухожу. Простите меня, если сможете! И я пойму, если вы не захотите больше со мной работать... Но я должен это сделать.
Знаешь, к кому он уходит? – продолжает неистовствовать Ванесса. – К этой стерве Джессике – пригрели, что говорится, змею на своей груди...
Ничто не меняется в лице Михаэля Вайса, когда дочь доводит эту новость до его сведения, он все также продолжает смотреть на Доминика, а тот все также смотрит на него в ответ... Молодой человек знает, что ему нечего стесняться ни как самой своей избранницы, так ни самого своего чувства к ней – даже если весь мир будет против его любви, он все равно не откажется от нее. И Михаэль Вайс как будто бы прочитывает это все в его открытом, смелом взгляде...
Мне нравится с тобой работать, Доминик, – слова Михаэля разрезают затянувшуюся тишину надвое. – И я не хотел бы, чтобы разрыв с моей дочерью повлиял на наши с тобой деловые отношения...
Ванесса, явно ожидавшая от отца абсолютно других слов, с возмущением взмахивает руками:
Как ты можешь говорить такое?! Вышвырни его взашей, словно шелудивую собачонку, – она делает глубокий судорожный вдох. – Он променял меня на другую, а ты хочешь продолжить работать с ним как ни в чем не бывало? Ты не можешь так со мной поступить. Ты мой отец и должен быть на моей стороне...
Ванесса, – Михаэль снисходительно смотрит на свою расхристанную в своем неистовстве дочь, – нам не нужен мужчина, который не любит тебя. Поверь, мы найдем другого... ты найдешь другого – и он сделает тебя счастливой.
Но я люблю Доминика, – всхлипывает она, понимая вдруг, что отец не поддерживает ее. – Я люблю только Доминика и никого другого...
Но он не любит тебя...
Папа, – Ванесса подходит и утыкается в отца своим несчастным, заплаканным лицом.
Я так понимаю, Джессика больше не будет работать в нашем доме? – поглаживая дочь по вздрагивающей спине, обращается тот к своему несостоявшемуся зятю.
Думаю, в данном случае это было бы неуместно.
Михаэль понимающе кивает головой.
Думаю, да, неуместно... Прощай, Доминик. Встретимся на работе! – и он выводит плачущую дочь из комнаты. Оставшись один, Доминик вновь укладывает свой чемодан и покидает дом на Штайнплаттенштрассе, так ни разу и не оглянувшись – эта страница его жизни закрыта для него навсегда.
Потом он садится в машину и набирает номер своего отца – тот отвечает после первого же гудка.
Что случилось, сын? – произносит он вместо приветствия, по обыкновению переходя сразу к делу. Возможно, так даже лучше: деловой обмен данными – и ни капли эмоций.
Хотел поставить тебя в известность, что больше не живу в доме на Штайнплаттенштрассе, отец.
Почему? Ты рассорился с Вайсом? – даже сквозь километры, разделяющие их в этот момент, Доминик улавливает в голосе отца скрытую наджеду: ссора с Михаэлем могла бы побудить его перебраться-таки в Мюнхен к отцу, как тот давно и мечтает.
