Ты мне не говорила, что твой сын действует на женщин также, как банка с медом – на пчел... Кажется, за последнюю неделю он сменил уже третью подружку, ты не находишь это чем-то чрезмерным?
Разве мальчик виноват, что они сами вешаются на него?! – изумляется Хелена с улыбкой. – Это все гены, его отец, мой первый муженек, был такой же: красивый, статный мужчина, которого не могла обойти взглядом ни одна женщина, и я в том числе, как ты понимаешь... Скольких же усилий мне стоило обратить его внимание на себя!
Тебе? – я недоверчиво приподнимаю брови – уж если кто и мог привлекать мужчин одним своим видом, то это точно была Хелена.
Мне, моя дорогая, именно мне, – вздыхает она настольгически. – Знаешь, сколько таких вот «хелен» вилось вокруг него толпами, но в итоге я обошла их всех, – тут ее мечтательный взгляд делается почти брезгливым, – правда ненадолго. Ровно через год он остыл ко мне и завел очередную любовницу из числа многих... Но он до сих пор поддерживает нашего мальчика, оплачивает его учебу и готов помочь после с работой, так что о большем я и не прошу, – тихий вздох. – А Доминик так похож на Гюнтера, та же харизма, те же глаза и голос, мне порой даже не по себе становится... Но, признайся, он хорош! – добавляет она, хватая меня за руку, в ее глазах пляшут искринки материнского восторга. – Он заслуживает каждого восхищенного взгляда, которым его одаривают юные красотки!
Трудно с этим не согласиться, и я пожимаю плечами, мол, да, признаю, все так и есть. А сама думаю о том, что как по мне, так он даже слишком хорош, прямо какой-то имбирный пряник, а не человек, мне до сих пор неловко в его присутствии, словно он загримированная суперзвезда, а я слюнявая фанатка. Стыдобище!
Так вы поэтому расстались c отцом Доминика, – любопытствую я против воли, – из-за его измен?
Хелена улыбается мне одной из своих мечтательно-настольгических полуулыбок.
Нет, – отвечает она просто, – разошлись мы из-за Алекса, отца Пауля... я встретила его в тот самый момент, когда узнала в новой подружке Гюнтера свою же бывшую подругу... Алекс же был на байке, в кожаной куртке и с белозубой улыбкой в поллица и смотрел на меня так восхищенно, так трепетно, что я влюбилась абсолютно без памяти... Думаю, только его одного я и любила по-настоящему, – откровенничает Хелена, накручивая кончик своих волос на палец. – Поверить не могу, что ему непременно нужно было погибнуть в самом расцвете лет...
Не представляю, каково это, потерять любимого человека, и потому молчу, не зная, что на это ответить.
Тогда-то я и забрала Ника и ушла от Гюнтера, – продолжает подруга задумчиво. – Мне давно следовало это сделать, да я все не решалась...
А как же Доминик, как он перенес ваше расставание?
Да неплохо, – пожимает она плечами, но заметив выражение моего лица, покорно добавляет: – Ну да, ему, наверное, было тяжело, признаю, но я была так влюблена в Алекса, что, боюсь, не очень обращала на мальчика внимание... Ему было семь, Джессика, я думала он ничего не понимает!
Мы замолкаем, каждый думая о своем.
Ты собралась тут до вечера стоять? – врывается на кухню Хелена, выхватывая кексницу прямо из моих рук. – Отомри!
Я ей улыбаюсь, ну ладно, я ей почти улыбаюсь, прищуривая глаза в немом возмущении. Но она лишь добавляет на ходу:
Заверни в газету пару фужеров, хочу быть ко всему готова!
Так ты же уже упаковала целый батальон фужеров!
Я же сказала: хочу быть готовой ко всему.
И выскакивает за дверь. В открытое окно доносятся веселые голоса Элиаса и Томми, которые гоняют мяч на лужайке, раздается голос Юргена... Он грузит пляжные шезлонги и целую гору подушек.
… В тот вечер после нашего с Домиником «кекса примирения» и последующего праздничного ужина в честь его приезда, Юрген и говорит мне:
Не такой уж он и плохой парень этот Доминик Шрайбер, как ты мне накануне расписывала... Может, чрезмерно смазлив, этого у него не отнять, но в целом он мне даже понравился.
Я со стоном утыкаюсь лицом в его плечо: самой стыдно вспоминать, как я поносила его еще только вчера. Вот уж воистину говорят, не суди человека, пока не пройдешь милю в его обуви...
Не напоминай мне об этом, – мычу я в плечо Юргена, прижимаясь телом к теплому боку.
Он негромко посмеивается, зная, как я сейчас себя чувствую, особенно после того, как рассказала ему о признании Доминика, то есть о причинах его странного поведения при нашем первом знакомстве.
Признайся, ты была предвзята?
Признаю, я была предвзята, – послушно соглашаюсь я. – Но он меня просто ошарашил своим поведением, – не удерживаюсь я тут же, – он появился весь такой... идеальный... и голый. И он флиртовал со мной... Со мной сто лет никто не флиртовал! – восклицаю я так возмущенно, словно это может все объяснить.
Юрген поворачивается и смотрит на меня своими смеющимися глазами.
Мне стоит начинать ревновать? – продолжает забавляться он. – Моя жена мечтает о флирте...
И вовсе я о нем не мечтаю, – хлопаю мужа по животу. – Не говори ерунды. Просто он застал меня врасплох...
В любом случае, он мне нравится... хотя мы с ним абсолютно разные. Да и Пауль тоже абсолютно другой...
Они братья лишь на половину, может в этом все дело?
Может быть, – соглашается Юрген, целуя меня в кончик носа. – Может быть.
… И вот я сижу в парке в окружении целой армии тарелок, стаканов и разнообразной еды, а самого именинника, в честь которого все это устроено, нет и в помине. Хелена пытается держать лицо и не выставлять себя строгой мамочкой, которая вне себя от очередной выходки своего отпрыска, словно опаздывать на свои собственные именины – это такой новый вид светсткого этикета и нет ничего странного, что Доминик ему следует.
Я сердита. Мне не нравятся безответственные люди, мало того, они меня раздрожают, особенно если я отдала столько сил на нечто, призванное порадовать их, а тем и дела нет...
Пауль пытается читать, но Ева постоянно дергает его, задавая вопросы, на которые тому лень отвечать... Я все подмечаю.
Мне обидно за Хелену – она так старалась.
Прошел уже час с оговоренного времени встречи, а Ника все нет. Просто нет слов! И вдруг...
Мама, Ник идет! – кричит Томми, несясь к нас со всех ног. Они с Элиасом единственные наслаждаются данным мероприятием, скача повсюду, как два неугомонных заводных апельсина.
Хелена, враз оживившись, вскакивает на ноги, и мы с Паулем заговорнически переглядываемся – его взгляд словно говорит «я знал, что он нас не подведет», а мой отвечает: « я не была так в этом уверена, но рада, что ты оказался прав». Юрген сжимает мою ладошку – это он пытался меня успокоить, он всегда знает, когда я не в себе.
Невежливо было заставлять нас так долго ждать! – отзываюсь я на этот его жест сердитым голосом.
