Виктор Эдуардович, оказывается, умеет показывать свое недовольство массой разнообразных звуков. Я поочередно выслушала сдавленное покашливание, скрип зубов, негодующее пыхтение и, наконец, обидные слова насчет того, что биологию в школе я, видимо, нещадно прогуливала.
— Ничего я не прогуливала, — обиженно засопела я из куста.
— Если бы не прогуливала, то не перепутала бы волка с собакой!
— Ну знаете! — возмутилась я. — Мы оборотней не проходили на уроках. Я бы такое ни в жизни не забыла.
Виктор Эдуардович заложил руки за спину, сцепил их в замок и принялся неспеша прохаживаться взад и вперед. Смотрелось бы солиднее, если добавить к образу штаны. А так — смех один, да смущение. Впрочем, неловко было только мне. Игнатов — нудист со знатным стажем. Ходит себе спокойненько. Проветривается.
Наконец, остановился, посмотрел по сторонам, прислушался. И говорит мне:
— Жень, вылазь давай.
— Не хочу.
— Женя! Вылезай! Я тебя до базы провожу и поговорим по дороге. У тебя, наверняка, много вопросов.
Что до вопросов, то совсем я не уверенна, что хочу их задавать. И еще больше не уверенна, что готова получить ответы. Потому, скромно сложила руки на коленках и очень миролюбиво ответила:
— Виктор Эдуардович, вы идите. Я тут еще немножечко посижу, а как рассветет, так сама и вернусь. Честно-честно.
— Женя, я не хотел тебя пугать, но мы не всех волков переловили. Еще двое бегают тут неподалеку, я их периодически слышу. А со мной ты будешь в безопасности.
— Кстати, а что за волки? — заинтересовалась я, бодро выползая из родного куста. Перспектива встретиться с лохматыми желтоглазиками не прельщала. Лучше уж пройтись с голеньким Игнатовым.
— Да молодняк это, переярки. Бунтуют пацаны, взрослой вольной жизни захотели. Напугали тут рыбаков местных, пришлось вмешаться. Ничего, родители с ними разберутся, а я добавлю.
— А вы их родителей знаете?
Я отряхнулась, как могла, от листиков и травинок, забившихся буквально везде. Да-да, и туда тоже.
Игнатов сцапал мою руку и уверенно повел за собой. Надеюсь, что на базу.
— Я, Женя, всех местных оборотней знаю.
О как!
— А я вот нет. — вздохнула в ответ я.
Некоторое время мы шли молча. Виктор прекрасно ориентировался в темном лесу и целенаправленно тащил меня, время от времени одергивая, чтобы я никуда не свалилась. Я же, первое время мужественно топала рядом и старалась лишний раз не жаловаться, но настал такой момент, когда уж очень захотелось поныть и предъявить ряд претензий.
— Виктор Эдуардович!
— Что?
— Я не успеваю. У меня ноги короткие, наверное.
— Не выдумывай.
— Я не выдумываю. Давай пойдем медленнее. У меня еще и коленка болит. И спина немного. Половину ночи скрючившись просидела.
Игнатов вздохнул и чем-то скрипнул. Наверное, зубами. Но заметно замедлился, а я приободрилась и осмелела.
— Расскажете мне про оборотней?
Виктор как-то странно посмотрел, заставив стушеваться и промямлить:
— Если это не секрет, конечно…
— Для тебя уже не секрет. Но ты не должна никому рассказывать о том, что видела или еще увидишь. Понимаешь, почему?
— Конечно, понимаю. В психбольницу не хочу.
— Молодец. Я тоже не хочу видеть тебя в смирительной рубашке.
Игнатов легко перепрыгнул через поваленное дерево и помог преодолеть препятствие мне. Ну как помог… Вовремя подхватил совсем неграциозно рухнувшее тело и, кажется, демонстративно закатил глаза. А как вы хотели, уважаемый? Таскать девушку по ночному лесу как по бульвару не получится.
Мы вышли на более-менее ровный участок и Виктор заговорил.
— Ты спросила про оборотней. Я расскажу тебе немного, самую суть. Главное, что тебе стоить уяснить — мы не опасны для людей. Много веков живем бок о бок мирно. Мы, на самом деле, очень похожи. Так же любим, заводим семьи, воспитываем детей. Отличаемся только способностью обращаться в волков. Впервые это происходит в переходном возрасте, лет в 14–16, у кого как. Зависит от силы крови и еще нескольких факторов. Еще одно отличие — оборотни стараются держаться вместе и образуют стаю. Так легче выживать, держать в тайне наше существование, искать себе пару и совместно воспитывать детей. Бывают исключения, но они все же редки.
Игнатов вздохнул и задумался, а я споткнулась об очередную кочку, и решила поддержать разговор.
— Вот вы говорите, что почти не отличаетесь от людей. Но видите в темноте явно лучше! А я вот не уверенна, что выберусь целой из леса. Того и гляди шею сверну.
Виктор выслушал претензию с улыбкой.
— Может, тебя на закорках понести? Прыгай на спину.
— Нет, спасибо. Сама как-нибудь.
Не хватало мне еще по его голому заду елозить.
Игнатов меж тем продолжил:
— Ты права. Волчья кровь дает нам некоторые преимущества. Мы лучше видим, у нас отличное обоняние, развитая интуиция и ускоренная регенерация. Кстати, об обонянии. Помнишь банкет?
— Забудешь его, как же.
Игнатов засмеялся.
— Я тебя мгновенно узнал, как только ветер донес запах. И понять не мог, в чем подвох. Глаза говорят одно, а нюх — другое.
— Откуда вы мой запах-то знаете?
Виктор посерьезнел, развернул меня к себе и взял за обе руки. Стоим с ним на поляне под луной, как влюбленные из романтического фильма. Только главный герой без портков, а героиня на драную кошку больше похожа, а так — один в один.
— Я запомнил твой запах в день, когда нашел тебя в лесу. Он впечатался намертво в мою память, пока я нес крошечное тельце на руках и боялся одного — не успеть. Ты настолько врезалась в мою память, что я и после следил за твоей жизнью. Не пугайся, — успокаивающе сказал он, заметив, что я дернулась. — Я просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо. И знаешь, что? Мне нравится то, что я вижу. Еще бы подруг умела выбирать нормальных..
Я вскинулась.
— Что? Ааа… Вы про Машку?
— Про нее. Как вы вообще подружились?
— Мы в одном классе учились. А вы ее откуда знаете?
— Да так. — уклончиво ответил Игнатов. — Подходила ко мне с деловым предложением.
— На работу устроиться к вам хотела?
— Что-то типа того. Себя предлагала.
Я покраснела и разозлилась на себя. Вот почему фигню творит Машка, а стыдно за нее мне?
— Пойдем, Женя. — дернул меня Игнатов. — Рассвет скоро.
— Виктор Эдуардович!
— Что?
