— Начинаем, — громко объявил Игнатов.
Голоса на поляне стихли, лишь потрескивание поленьев в кострах нарушало тишину.
— Друзья! Стая! Впереди у нас кульминация праздника — долгожданный забег по лесу. Но прежде, чем продолжить, мы должны разрешить все споры и уладить конфликты, чтобы с чистыми помыслами и сердцами начать новый этап жизни. Итак, я слушаю. Кто желает начать?
Едва Виктор Эдуардович закончил свою речь, в центр полукруга выскочил молодой светловолосый парнишка. В толпе зрителей раздались смешки, но строгий взгляд альфы моментально навел порядок.
— Представься, как положено, — мягко подбодрил паренька Игнатов.
Тот расправил плечи и, звенящим от напряжения голосом, быстро затараторил:
— Я, Сергей, сын Анатолия из Волжской стаи, вызываю на бой чести Александра, сына Геннадия.
— Основание?
— Защита чести и достоинства! — выкрикнул Сергей и сжал кулаки.
В рядах зрителей послышалась возня и взрослый мужчина вытолкал в центр арены другого парня.
Оборотни уже не скрывали смех, и даже Игнатов улыбнулся.
— Геннадий, я уверен, что Александр и сам бы нашел дорогу.
Взрослый оборотень ничего не ответил, сложил руки на груди и встал в первом ряду, хмуро наблюдая за сыном.
— Александр, принимаешь ли ты вызов Сергея? — спросил альфа.
— Принимаю, — буркнул тот в ответ и отвел взгляд.
— Начинайте! — приказал Виктор Эдуардович, и парни разошлись в стороны, быстро разделись, абсолютно не стесняясь наготы, и обернулись в небольших лохматых волков.
Волк Сергея, светло-песочного окраса, был чуть крупнее серого волка Александра и первым бросился в атаку. Я, конечно, не особый спец по волчьим боям, но даже на мой дилетантский взгляд было видно, что эти мохнатые драчуны не опытные бойцы. Эмоций и шуму много, а толку мало. Броски смазанные, захваты неуверенные, а силы ограниченные. Уже через несколько минут серый волк выдохся и песочный смог подмять его под себя, вцепившись в горло. Серый жалобно взвизгнул, но сделать ничего не смог. Отец Александра вздрогнул и напрягся, переживая за сына.
— Стоп. Бой окончен. Победа засчитана Сергею. — спокойный голос альфы разнесся по поляне и заставил песочного волка разжать челюсти.
Серый тяжело поднялся и, опустив голову, поплелся в сторону леса.
Зрители начали оживленно обсуждать короткий бой, но вышедший на арену мужчина перетянул все внимание на себя. Голоса постепенно смолкли и воцарилось напряженная тишина. Егор, а это был он, стоял уверенно, гордо расправив плечи и смотря только на Макса.
— Тебе есть, что сказать? — прервал затянувшуюся паузу Виктор Эдуардович.
Егор перевел взгляд на альфу и произнес:
— Я, Егор, сын Василия из Волжской стаи, вызываю на бой чести Максима, сына Эдуарда.
— Основание?
— Защита чести и достоинства.
Сама не поняла, как пережила тягучую паузу и не свалилась безвольным кулем от переизбытка эмоций. Наверное, меня поддержало обещание держать себя в руках, которое опрометчиво дала Михаилу. Он расположился прямо за моей спиной и строго следил, чтобы я не выкинула чего-нибудь не по волчьему протоколу. Уж не думает ли мой временный телохранитель, что я кинусь разнимать волков? Хотя… Пусть стоит, в общем. Не мешает он мне.
— Максим, принимаешь ли ты вызов? — голос Игнатова вернул расползающиеся мысли в нужное русло и я, с тревожным ожиданием, посмотрела на Макса.
— Принимаю.
— Начинайте.
Мужчины по команде альфы разошлись в разные стороны.
*
Вы знали, что в обморок можно упасть два раза подряд? Я вот, например, не знала. Но доказала на практике, что все возможно при желании.
А желание брякнуться оземь возникло уже в первые минуты остервенелой схватки между матерыми волками. И дальше потребность спрятаться в спасительном обмороке непрерывно нарастала с каждым броском животных. Некоторое время я еще держалась, лишь вздрагивая и прикрывая глаза на особо страшных моментах. Но, когда Макс не успел среагировать на обманный маневр Егора и пропустил неожиданный выпад соперника, впившегося ему в область лопатки, я упала.
Как же хорошо в беспамятстве. Тихо, спокойно, никто не кричит и не дерется.
— Женя! Женя, очнись! — взволнованный голос доносится откуда-то издалека. Слышно плохо, как-будто говоривший укрылся в лабиринте пещер и теперь пытается докричаться до меня. А хитросплетение тоннелей искажает и приглушает его голос, меняя до неузнаваемости.
— Евгения, ты слышишь меня? — о, а это уже Виктор Эдуардович. Точно он, я его ни с кем не спутаю. Хотела ответить, что прекрасно слышу, но вместо слов с губ сорвался невнятный то ли сип, то ли писк.
— Женя, Женечка… - беспокойный шепот и теплые руки, торопливо ощупывающие мое тело. Ну Макс он и есть Макс. Время идет, а привычки не меняются. Лишь бы потрогать, да потискать.
— Все нормально, — бормочу я и пытаюсь открыть глаза. Врать не буду — получилось не сразу. Но, когда все же удалось разлепить веки, пришлось тут же пожалеть об этом.
Прямо перед глазами оказалась истерзанная плоть Макса. Глубокие раны покрывали его грудь и плечи рваными лоскутами. Оборотень сидел на земле, уложив меня себе на колени и с этого ракурса открывался чудесный обзор на его окровавленный торс. Я судорожно вскрикнула и попыталась приподняться, но внезапная волна дурноты вновь утянула сознание в темноту, скрыв от чувствительной натуры ужасы окружающего мира.
Следующее пробуждение было уже совсем другим. Сознание вернулось мгновенно, как по щелчку выключателя. Я просто открыла глаза и поняла, что все вижу, слышу и чувствую. Голова моя покоилась на бедрах грустного, но уже чистого и одетого в рубаху Макса. Без кровавых разводов он выглядел уже не так пугающе, а вполне себе обычно, что не могло не радовать.
Я осторожно приподнялась, проверяя себя на склонность к третьему обмороку и обнаружила, что чувствую себя, в общем-то, неплохо, учитывая предложенные объстоятельства.
— Как ты? — в голосе Макса столько нежности и тревоги, что мне даже стыдно.
— Нормально. А ты? У тебя такие раны… Я испугалась.
— Ерунда. Заживет быстро.
— А Егор?
— Его унесли.
Такой ответ пугает и оставляет слишком большой простор для неуемной фантазии, потому приходиться уточнить:
— Он жив?
Макс усмехнулся и медленно провел рукой по моим волосам, пропуская пряди через пальцы и тщательно обнюхивая кончики волос.
— Жив и почти здоров. Не переживай, Жень. Мы разрешили наш спор.
Я облегченно вздохнула и некоторое время молча наблюдала за чьим-то боем на импровизированной арене.
