Он убирает руку и перехватывает мою ладонь, сплетая наши пальцы. И я чувствую внизу его напряженную, подрагивающую плоть. Кажется, я хотела что-то сказать, но не успела. Макс требовательно накрыл мои губы глубоким, чувственным поцелуем, а давление внизу усилилось. Тело напряглось, с трудом поддаваясь и впуская в себя горячее мужское естество. Мышцы ощутимо растягивались, болезненно подстраиваясь под размер, а с губ, закрытых поцелуем, срывались прерывистые стоны.
— Все, все уже… Сладкая… - шепчет Макс, сцеловывая слезинки с уголков глаз и осторожно шевелясь, продолжает растягивать и проникать еще глубже.
Его неторопливость и нежность делают свое дело и уже через пару минут неприятные ощущения начинают отступать, уступая место незамутненному восторгу. Теплые волны удовольствия растекаются по всему телу и я буквально захлебываюсь в них, но Макс меня спасает, вознося на вершину раз за разом.
Я не представляла, что может быть вот так. Горячо и душно, чуть болезненно, но очень сладко. То, что происходило между нами нельзя было назвать просто сексом. Это и борьба, где нет победителей и нет побежденных, и танец, в котором ведут души, а не тела. Это, в конце концов, полное единение и оглушающий по мощности и накалу страстей взрыв, закинувший меня на край вселенной и низвергнувший обратно на землю, в объятия торжествующего оборотня.
А выкинуло меня из нирваны знаете почему? Потому что, пока я парила в облаках, Макс удумал меня укусить и вцепился в шею, перекусывая метку Кирилла.
— Зараза! — взвизгнула я, стукнув смеющегося нахала по плечу. — Надо было тебе все испортить?
— Я не испортил. Я исправил, — промурчал Макс, сжимая меня в крепких объятиях и зализывая свежий укус.
Все мои подруги утверждают, что нет ничего приятнее, чем проснуться в крепких чувственных объятиях.
Ну не знаю… Я бы поспорила. Особенно, когда осознала себя прилипшей вспотевшей щекой и неудобно завернувшимся ухом к горячей, твердой груди Макса. Кое-как отлепилась, попискивая, причитая и потирая покрасневшую кожу, и попыталась сесть.
— Куда собралась? — довольный оборотень освещал белоснежной улыбкой окружающий пейзаж не хуже солнца. Оно, конечно, тоже уже трудилось вовсю, рассылая теплые лучи и высушивая ночную росу, но от взгляда Макса было несравненно жарче.
Я сконфужено улыбнулась и попыталась прикрыть грудь рукой.
— Ты не видел мою одежду?
Оборотень пошарил где-то у себя под задом и выудил невнятные тряпочки.
— Держи. — протянул мне добычу.
Я расстроенно покрутила в руках остатки наряда и задала самый резонный на данный момент вопрос:
— Макс, а как мы пойдем домой? У меня из одежды драные трусы и половина платья.
Покосилась на лоскут, еще вчера радовавший нежным молочно-персиковым цветом, и добавила:
— Даже четвертинка. А ты вообще штаны где-то посеял.
Макс задумчиво осмотрел нас и поднялся с земли, сверкнув белым задом с прилипшими сосновыми иголками.
— Посиди пока, я быстро.
Обернулся лесным зверем, влажно лизнул в нос и умчался, оставив меня дрожать под деревом от утренней прохлады и страха, что сейчас кто-нибудь появится и застанет меня в голом и весьма чумазом виде.
Пока Макс отсутствовал, я занималась весьма увлекательным делом — вытаскивала хвоинки, листья и прочий мусор из спутавшихся за ночь волос и других интересных мест.
— Вот и я. Надеюсь, ты соскучилась?
Появление Макса я, конечно же, прошляпила и испуганно вскинулась, прикрывая стратегические места руками. Мест оказалось больше, чем рук и у меня не особо получилось обезопасить их от жадного взгляда.
— Отдай одежду и отвернись! — возмущенно потребовала я, догадавшись спрятаться за стволом ближайшего дерева.
Оборотень грустно вздохнул и протянул пестрый сверток. Я схватила одежду, почти не глядя натянула на себя и облегченно перевела дух. Теперь, прикрыв зад и прочую наготу, можно спокойно проанализировать, что же, собственно, я на себя надела.
— Макс, а как у тебя так получилось? — изумленно спросила у озадаченного кутюрье.
— Что? — не понял он.
— Как что? Красная спортивная футболка, оранжевые атласные шорты для сна и зеленые пляжные сланцы тебя не смущают?
— Светофорчик ты мой! — расплылся довольной улыбкой Макс и ринулся навстречу, раскрыв руки для объятий.
Я взвизгнула и попыталась увернуться, но где моя ловкость и где его. Секунду спустя я висела на Максе, обхватив его ногами за талию и упиралась спиной в шершавый ствол дерева. Макс одной рукой придерживал меня за ягодицы, а другую запустил в волосы на затылке и оттягивал голову назад, открывая себе доступ к шее. Его горячие губы осторожно касались воспаленной кожи в месте укуса, а язык тщательно вылизывал рану. Я шипела и дергалась, даже собиралась заплакать, но так что-то и не собралась.
— Больно… — пожаловалась, устав трепыхаться и философски смирившись с бесполезностью сопротивления.
— Прости, маленькая. Так нужно. Заживет быстрее.
Макс, конечно, сделал виноватое вид, но я ему ни капельки не поверила. Готова поклясться — он наслаждался каждой секундой так называемого лечения.
— Давай, ты меня сейчас отпустишь и мы пойдем домой. Очень хочется в душ, — неуверенно попросила я, с тревогой вслушиваясь в потяжелевшее дыхание оборотня.
Он снова подпер меня к дереву и жадно покрывал болезненными поцелуями измученную шею. Просьбу мою либо не услышал вовсе, либо нагло проигнорировал и оттянул ворот футболки, добираясь до ключиц голодными губами.
Я осторожно прикоснулась к каменным подрагивающим плечам и попробовала отстранить от себя эту пиявку.
— Макс… Мне больно… Остановись..
Ответом мне послужил животный рык.
- Да чтоб тебе ежик под лапу попал, — в сердцах пожелала и с силой потянула зарвавшегося наглеца за волосы на затылке.
Макс что-то невнятно прошипел и, наконец, соизволил оторваться от облизывания и покусывания моего бедного тела.
— Ты чего дерешься? — гневно полыхнул огненными глазюками.
— У лора давно был?
— Что?
— Слух проверить бы тебе, болезному, — присоветовала я и решительно оттолкнула Казанову местечкового розлива.
— Жень, да что случилось-то? Объясни. — продолжал недоумевать оборотень.
— Ты случился. Раз десять сказала, что мне больно, а тебе все равно. Вошел в раж — вилами не остановить, — злобно пропыхтела я, обогнула смущенно потирающего шею Макса, и, демонстрируя целеустремленность и самостоятельность, потопала прочь.
Через несколько шагов Макс догнал меня и пристроился рядом.
— Жень, а ты куда? — заискивающе спросил он.
