— Утро доброе! — жизнерадостно поприветствовал Илью накинувший на плечи пуховик Зубарев. — Я тут хозяйничаю помаленьку.
— Мороз тут хозяйничает, — буркнул Лунин, захлопывая ближайшее окно. — Завтрака, я так понимаю, не будет?
— С чего это? — делано оскорбился оперативник. — Если ты про омлет, то он только со дна подгорел, а сверху ничего, есть можно.
— Давай попробуем. — Захлопнув второе окно, Илья выдавил из блистера сразу две таблетки обезболивающего.
Как ни странно, омлет, вернее, та его часть, которую удалось отскоблить от дна сковородки, оказался вполне съедобным. Опустошив первую чашку кофе, Илья тут же приготовил себе еще одну и достал переданные ему вчера бумаги из лежащего на столе конверта.
— Это у нас что? — заинтересовался таблицей Зубарев.
— Это у нас, Вадик, — постепенно сужающийся круг подозреваемых, — не отрывая глаз от списка, объяснил Лунин. — Мне сегодня Колычев обещал списки еще нескольких местных контор принести, думаю, мы так большую часть поселка отсеять сможем, по остальным плотнее работать будем.
— И что эти крестики-нолики тебе сказать могут? — Обойдя стол, Вадим перегнулся через плечо Лунина, внимательно вглядываясь в лежащие перед ним листы бумаги. — По какому принципу отсеивать будем?
— По минусам, — Илья покосился на нависающего над головой Зубарева, — обе девочки исчезли в дневное время. Здесь уже куча народу, которые и в ту, и в другую дату были на смене. Эти отпадают сразу. Потом, есть люди, которые отсутствовали на работе на дату одного из преступлений. Но только одного, понимаешь?
— Что именно я понять должен? — Устав стоять в неудобной позе, Вадим уселся на соседний стул. — Что они все равно в числе подозреваемых? Это я и так знаю.
— Не совсем. Если предположить, что в поселке действительно есть человек с некоторыми, скажем так, отклонениями, у которого раз в году по осени происходит обострение, то тогда тот, кого мы ищем, должен иметь два минуса. И в этом году и в прошлом.
— Минус на минус дают плюс, — хмыкнул оперативник. — Ну а если две эти истории никак не связаны между собой?
Илья пожал плечами:
— Тогда будем работать дальше, но зато мы сможем исключить одну из версий. Причем, согласись, сильную версию.
— Соглашусь. — Зубарев нетерпеливо вскочил с места. — Ладно, Илюха, ты тут ковыряй свои списки, а я пойду по адресам, которые нам вчера Борискин наговорил. Отработаю свидетелей, потом решим, что с парнем делать.
— Что с ним делать, — эхом повторил Лунин, — выпускать его надо будет, что еще делать?
— Выпустить — это мы завсегда успеем, — ухмыльнулся оперативник, — пусть малость промаринуется, ярче воспоминания будут.
После ухода Зубарева Илья некоторое время провел, разглядывая лежащие перед ним бумажные листы. Назвать это работой с документами, как он сам понимал, было бы большим преувеличением. Острая головная боль, уйдя, уступила место нарастающей с каждой минутой тяжести во всем организме. Лунину казалось, что буквально к каждой его мышце, да что там мышце, к каждой извилине головного мозга прикреплено по утяжелителю, из-за чего неимоверно трудно сделать малейшее движение, будь то умственное или физическое. Веки, дополнительная нагрузка на которые была, судя по всему, особенно велика, неумолимо сползали вниз, норовя в любое мгновение окончательно захлопнуться. Появление участкового, принесшего аналогичные предоставленным Кнолем списки сотрудников еще нескольких поселковых организаций, включая детский сад, школу и поликлинику, ненадолго взбодрило Лунина. Но как только дверь за Колычевым захлопнулась, он вновь впал в совершенно нерабочеспособное состояние.
Решив во что бы то ни стало выполнить хотя бы часть запланированной на утро работы, Илья пробежался (вернее было бы сказать, прополз) глазами по первой странице списка сотрудников ИК-5.
«Охтин — на смене… Рыжов — на смене… Борискин — на смене… До чего же их много? Чего они там все такой толпой делают, на вышке сидят? Хотя, взять наше следственное управление, тоже толпа народу… Сколько всего, интересно? А кто ж его знает, поди, сам Хованский не в курсе, разве что кадровая служба. А областное УВД! Вот уж где столпотворение. По области столько уголовников нет, сколько там на четырех этажах народу обитает. И самое смешное, какое следственное поручение ни выпишешь, тебе всегда говорят, что оперов не хватает. А кого хватает? Что, если взять тех, кого хватает, и заменить их на оперативников? Кажется, я ушел от списка…
Кто там следующий? Нефедов — на смене, Решетников на смене… Старшие офицеры все, значит, присутствовали, начальники отрядов тоже. У них, получается, в основном пятидневка. А вот с остальными сложнее. Четыре смены, кто на отсыпном, кто на выходном. Только четверть состава на месте. Хотя, наверное, можно исключить тех, кто выходит в ночь. Во сколько там у них пересменка, в семь вечера? Кноль пропала уже после трех. Могло ли этого времени преступнику хватить, чтобы совершить преступление, спрятать тело, так что его не смогли найти даже с собаками, и выйти на службу? Теоретически могло и хватить, хотя, конечно, действовать надо было энергично. Да уж, пожалуй, ночную смену исключить из числа подозреваемых не получится.
Какой большой все же список… О, знакомая фамилия! Ревенко. Интересно, за что его так Рокси невзлюбила? Могла бы и объяснить по-человечески. А что говорит наша таблица? Угу, тут он, видите ли, болел, а тут все же работал. Ну что же, хотя бы не маньяк-убийца, уже хорошо, надо Рокси рассказать. Где она, кстати? Поди, где-нибудь дрыхнет, наверное, Вадик ее с утра выгулял. Я бы сейчас тоже вздремнул. Лучше полчасика поспать, а потом нормально работать, чем вот так весь день мучиться. Все! Спать! Спать! Спать!»
Вторая попытка пробуждения отличалась от первой весьма значительно, причем, к облегчению Лунина, в лучшую сторону. Прежде всего, окончательно пропали и тяжесть, и боль в голове, а тело вполне послушно отзывалось на все, пусть и незамысловатые распоряжения головного мозга. Вторым моментом, вызывавшим чувство приятного удивления, был запах. Обонятельные рецепторы Ильи отчетливо улавливали доносящийся откуда-то, очевидно с первого этажа, аромат готовящейся пищи, на этот раз весьма аппетитный и не смешанный с запахом гари.
Вставая с кровати, Илья бросил беглый взгляд на часы и крякнул от удивления. Оказывается, забыв включить будильник, он проспал больше трех часов, и теперь стрелки часов, давно перевалившие за полдень, явно давали понять, что уже пора приступить к обеденной трапезе.
— Пора, пора садиться за столы, — спускаясь по лестнице, напевал Лунин строчку из старой, услышанной им когда-то в детстве песенки.
— Радость-то какая, барин проснулся, — поприветствовал его как раз начавший накрывать на стол Вадим, — а я уж думал идти тебя будить. Как спалось, что снилось?
— Спалось замечательно, — признался, с наслаждением потягиваясь, Лунин, — и ничего не снилось, что тоже прекрасно. Чем пахнет?
— О! — Лицо Зубарева расплылось в широкой улыбке. — Никак, барину нравится запах? Вадимка старался, можно сказать, полдня у плиты впахивал. Как раб на галерах!
