Упомянутые смелые выводы основаны на исследовании 1926 года, проведенном Копманом и Гринвудом [37] и спонсированном Кампанией; сообщалось, что разницы в частоте заболеваемости раком среди религиозных групп, придерживающихся вегетарианской диеты и участвовавших в этом исследовании, обнаружено не было. Само собой, я очень заинтересовался результатами. То, что я обнаружил, оказалось не убедительным доказательством несостоятельности теории питания, а скорее одним из самых вопиющих случаев неверного истолкования результатов исследования, которые я когда-либо встречал. Информация, свидетельствующая о более низком уровне заболеваемости раком и взятая из свидетельств о смерти приверженцев определенных религий, которые при жизни соблюдали вегетарианскую диету, была искажена всеми возможными способами.
• Авторы искусственно увеличили заявленную частоту случаев рака в вегетарианских общинах, проводя повторную диагностику свидетельств о смерти (то есть они заново назвали причину смерти, меняя ее) и подсчитывая «вероятные» случаи, но при этом подобные корректировки не были сделаны при подсчете показателей смертности от рака среди всего остального населения.
• Когда исследователи обнаружили, что уровень заболеваемости раком составляет всего 20–40 % от ожидаемого среди большой группы континентальных общин Европы, исповедующих вегетарианство, они отвергли полученные данные.
• Авторы дополнительно запутали данные, а также заявили, что большее количество людей является вегетарианцами, чем это есть на самом деле.
• В соответствии со своими интересами, направленными на снижение значимости утверждений в пользу вегетарианства, они предложили вывод, основанный на работе Хоффмана по коренным народам Северной Америки и полностью противоположный тому выводу, к которому пришел сам Хоффман.
Даже с учетом всего вышесказанного, данные исследования Копмана и Гринвуда показали, что религиозные общины, наиболее строго соблюдающие вегетарианство, имели наименьшее количество случаев смерти от рака и классифицировались либо как имеющие «чрезвычайно редкие» случаи его возникновения, либо отсутствие случаев.
По всей видимости, этот факт ускользнул от внимания авторов. Они сделали вывод: «Изучение нашего отчета убедит самых беспристрастных людей в том, что таким утверждениям не нужно придавать никакой научной ценности, поскольку они подкреплены лишь расплывчатыми псевдостатистическими свидетельствами, которые обычно цитируются со ссылками на определенные широко распространенные статьи о возникновении рака».
* * *
Рассказ об учреждениях и предубеждениях, которыми они полны, был бы невозможен без упоминания некоторых из самых выдающихся их лидеров, таких как Чарльз Чайлд, президент Британской медицинской ассоциации на момент основания Кампании Британской имерии по борьбе с раком. В 1923 году он заявил, что самым важным фактом, известным о раке, является то, что «в начале своего развития он локален, но с течением времени центробежно распространяется от этой первоначальной точки». Звучит знакомо, не правда ли? Это местная теория заболевания, которую институциональная власть преподносит как истину. Что же касается концепции центробежного распространения – идеи о том, что болезни распространяются от единственной, центральной точки происхождения (местное происхождение болезни), то можно сказать, что Чайлд перенял ее из более ранних наблюдений У. Сэмпсона Хэндли [61], очень влиятельного хирурга онкологического отделения Мидлсекской больницы, которое было основано еще в 1792 году [62]. Теория центробежного распространения заболеваний Хэндли представляет собой невероятно простое объяснение невероятно сложной проблемы. Несмотря на это, она имела большое влияние. По словам Аутстокера [25], Хэндли придал видимость научной основы «ужасной» радикальной процедуре мастэктомии Уильяма Холстеда, которую начали практиковать в конце XIX века [63].
Помимо развития теории центробежного распространения, Хэндли также открыто выступал против крупномасштабных статистических исследований, то есть таких исследований, которые позволили бы выявить распространение факторов риска среди многих людей одновременно, что противопоставлялось бы теории местного происхождения болезни. В 1931 году он оспаривал подобные исследования, а также любые гипотезы о питании, на которые эти исследования могли бы натолкнуть [64].
Приверженность Хэндли местной теории рака отражалась и в узконаправленности методов изучения, которые он предпочитал. Вместо сбора статистических данных Хэндли отдавал предпочтение «рассмотрению индивидуальных случаев заболевания у пациентов». Также он ссылался на работы Чарльза Мура, хирурга Мидлсекской больницы. По мнению Хэндли, Мур доказал местную теорию причинно-следственной связи «в 1867 году… [когда он] показал, что рецидив после операции происходит не из-за органического или конституционального заражения, а из-за неполного удаления первичного образования и сопутствующих узлов, окружающих его». Зная все вышесказанное, легко понять, как данная теория и ее акцент на раннем и полном удалении так называемых первичных новообразований в итоге вдохновили Холстеда на радикальную мастэктомию.
Хэндли пророчил большой успех локальной теории заболеваний, чествуя победы «местного лечения радием». Здесь стоит вновь упомянуть, что в 1925 году Хоффман [33] и другие ученые [34, 35] продемонстрировали, что лучевая терапия увеличивает риск развития рака, и даже коллеги Хэндли из Американского онкологического общества активно пытались в предшествующие десятилетия сдерживать общественный оптимизм в отношении данной процедуры [30]. Однако, как и многие до и после него, Хэндли не был обеспокоен имевшимися противоречиями. Более того, он продолжал поддерживать местную теорию и дальше, в своей книге «Генезис и профилактика рака» 1955 года [65]. В ней Хэндли также продемонстрировал удивительную приверженность авторитарному контролю информации и «прямой общественной пропаганде», распространяемой такими организациями, как Кампания Британской империи по борьбе с раком. В какой-то мере он немного подстраховался, сказав, что такая пропаганда имеет «второстепенное значение» по сравнению с целью продвижения хирургии в отношении миссии учреждения в целом, однако он не стеснялся обсуждать ее потенциал. Пожалуй, термин «пиарщик»
[71] никогда не был более уместным.
В Великобритании судьба гипотезы о связи питания и рака была определена к 1936 году, когда Совет по санитарному просвещению и исследованиям опубликовал свой отчет об исследовании рака [66]. Его автор, Морис Беддо Бейли, небрежно отмел в сторону теорию питания: «Не стоит уделять слишком много внимания этой теории по той причине, что на протяжении всей истории исследований, проводимых под руководством двух великих научно-исследовательских фондов, не было обнаружено ничего такого, что могло бы называться «научным»; такого, что могло бы подтвердить взаимосвязь с питанием, хотя, как мы видели, на протяжении десятилетий проводились исследования, в том числе экспериментальные исследования на животных, исследования популяций людей и эмпирические отчеты».
