Наша зацикленность на идее о том, что рак в основном зависит от мутаций, которые после возникновения неумолимо продолжают развиваться, обосновывают исключительное внимание к тестированию химикатов из окружающей среды на их способность вызывать рак. Считается, что количество химикатов, подлежащих тестированию, огромно. В течение последних 60–70 лет были разработаны различные методы тестирования примерно 80 тысяч
[87] химикатов, которые попали под подозрение. Однако с начала 1970-х годов основной была экспериментальная программа биотестирования на животных, которая определяет онкологический потенциал, тестируя химические вещества на живых существах, чаще всего на крысах и мышах, но также на отдельных живых культурах определенных клеток, выращенных в лабораторных условиях [79, 89, 90]. Разработанная совместными усилиями Национального института здравоохранения (NIH), Национальным институтом рака (NCI) и Национальным институтом гигиены окружающей среды (NIEHS), в настоящее время эта программа находится под управлением межведомственной Национальной программы по токсикологии в рамках Министерства здравоохранения и социального обеспечения [91]. Биотестирование на животных – основная составляющая этой программы по токсикологии [92, 93], которая не так давно опубликовала свой 14-й отчет по канцерогенам [94].
Неудивительно, что после стольких лет исследований теории генных мутаций и потраченных на эти исследования ресурсов никто и слышать не хочет о теории, центральное место в которой отводится питанию, ставящей под сомнение животный белок. Если объявить животный белок причиной онкологических заболеваний, причем более значимой, чем химические вещества из окружающей среды, то предыдущие постулаты и усилия целой научно-исследовательской области будут поставлены под удар. Более того, это поставит под удар многие будущие исследовательские усилия, что становится довольно щекотливым вопросом, учитывая количество рабочих мест, на которые это повлияет.
Еще в 1980-х годах профессиональные организации приглашали меня поделиться мнением по поводу программ биотестирования на животных, дважды в США (Национальным институтом гигиены окружающей среды в Исследовательском треугольнике, в штате Северная Каролина, а также в его лабораториях в Джефферсон, штате Арканзас) и один раз в Лион, во Францию (Международным агентством исследований в области раковых заболеваний Всемирной организации здравоохранения ООН). Каждый раз я сталкивался с серьезным и упорным нежеланием даже предположить значимость питания при раковых заболеваниях, хотя мои научные взгляды никогда не подвергались сомнению. В Северной Каролине директор программы в присутствии многочисленной аудитории напрямую сказал мне, что изменения в миссии программы не произойдут, пока я не смогу «убедить Белый дом».
К сожалению, реальность такова, что наш подход к раку, по сути, не опирается на фундаментальную науку. Карьера слишком многих специалистов по лабораторной диагностике зависит от того, что отдельные идентифицируемые химические вещества служат основными причинами рака. Это утверждение верно как для частных, так и для государственных лабораторий. Помимо этого, с момента первоначального обнаружения рака его объясняли как агрессивное и неизлечимое заболевание. Это означает, что после его диагностики, а особенно после распространения из первоначального источника в другие ткани, заболевание необратимо, и единственное, что можно сделать, – это уничтожить его. Предполагаемая летальность болезни, мягко говоря, ужасает, и интенсивность поисков идентифицируемых канцерогенных химикатов обусловлена этой ужасающей реальностью. Я считаю, что это помогает объяснить причину высокого приоритета программ биологического тестирования на животных в течение такого длительного времени.
Чтобы запутать ситуацию еще больше, добавим, что программа биологического тестирования уже считается сомнительной ввиду этических противоречий из-за того, что основывается на экспериментальном тестировании на животных [95–97]. Государственные власти оправдывают использование животных в программе во имя благой цели – поиска решений для лечения рака у людей, но представители власти отнюдь не заинтересованы в дальнейших разногласиях из-за перемены своей точки зрения или объявления части продуктов причиной развития рака, независимо от наличия в них вредных химических веществ. Отлично иллюстрирует эту чудовищную дилемму казеин – вышеупомянутый белок из коровьего молока. При исследовании на животных казеин вызвал чрезвычайно сильную онкологическую реакцию, даже при употреблении в умеренных количествах. Если бы его протестировали в соответствии с условиями программы биологического тестирования на животных, без сомнения, посчитали бы самым мощным химическим канцерогеном из когда-либо обнаруженных! Как и другие белки животного происхождения. Я не могу предложить более яркого примера того, как наша прославленная «наука» предала нас.
Программа биологического тестирования на животных – лишь единичный пример, хоть и крупный и значимый, традиционных усилий по исследованию рака исходя из теории генных мутаций. Работа ученых-генетиков также окажется под угрозой из-за повышенного внимания к питанию. Например, проект «Геном человека» оказал огромное влияние на исследования в области рака, обнаружив многие детали его формирования на генетическом уровне, определив, какие гены или генные продукты с каким типом рака связаны. Многие провозгласили это одним из самых значимых исследовательских проектов, когда-либо проводившихся [98]. Все эти усилия еще сильнее укрепили веру в то, что рак является «генетическим заболеванием», что особенно подчеркивается на сайте Национального института онкологии [99].
Тем не менее я не имею в виду, что химические вещества из окружающей среды и гены не играют роли в развитии рака. Было бы неправильным игнорировать эту связь, но, как видим, эта история не так проста, как кажется большинству.
Наконец, рассмотрите доводы ниже, которые еще сильнее опровергают теорию о том, что рак – это генетическое заболевание, вызванное химическими веществами из окружающей среды.
1. Вышеупомянутая программа биологического тестирования на животных впечатляет только в том случае, если считать, что в этих экспериментальных исследованиях для человека токсичны те же химические вещества, что и для животных. Только если исследования человеческой популяции смогут показать связь, схожую с полученной у животных при проведении экспериментов, тогда можно утверждать, что это не просто слепая вера, а пример достоверных научных данных. В настоящий момент популяционные исследования, если сравнивать их с данными о питании, почти не показывают доказательств причинной связи химических веществ в окружающей среде с раком у людей.
2. В ходе лабораторных исследований даже умеренные изменения в потреблении питательных веществ могут оказать существенное влияние на течение рака, вызванного известными канцерогенами [39]. В нашей лаборатории мы неоднократно демонстрировали способность питания изменять развитие рака печени, инициированного афлатоксином, как стимулируя его рост с помощью диеты с высоким содержанием животного белка, так и подавляя диетой с его низким содержанием. (Кстати, учитывая то, что я только что раскритиковал программу биологического тестирования на животных за экстраполяцию результатов, полученных в результате проведения тестов не на людях, я должен упомянуть, что популяционные исследования людей действительно показывают связь, соответствующую результатам, полученным в моей лаборатории, когда речь заходит о питании и раке. Я подробнее расскажу об этом исследовании в части III.)
