— Охотно верю, только деньги я получил вчера. И оставил
в его квартире, был убежден, что второй раз там искать не будут. На полке стоит
коробка со старыми журналами, деньги под ними. Полка в прихожей, даже такие
мудаки, как вы, должны ее заметить. — В этом месте шатен навернул ему
ногой по ребрам. Сашка добавил:
— Вытащите ее.
— Ничего не выйдет, — улыбнулся шатен. — Я
тебя предупреждал: рассчитывай время правильно. Девчонка посидит там, пока
ребята не съездят к Тимуру. Ты у нас шутник, а мне нынче не до шуток.
Я всхлипнула и начала отчетливо клацать зубами: вода в трубе
была очень холодная.
— Вытащи ее! — разозлился Сашка, пытаясь сесть
поудобнее, то есть он пытался подняться, но сообразил, что это ему не по силам,
и сейчас хотел придать своему туловищу положение, в котором удобней гневаться,
потому что гнев на четвереньках особого впечатления не производит.
— Вытащу, — кивнул шатен. — Но в этом случае
в трубу полезешь ты. Решай быстрее. У меня нет времени.
— Ладно, — тяжело вздохнул Багров. — Полезу.
К великому моему облегчению, меня извлекли из трубы, и в
нее, кряхтя и постанывая, влез Сашка.
— Поторопи своих парней, — сказал он шатену со
вздохом.
Катушку сдвинули, Сашка исчез из поля моего зрения, парни
загрузились в “Шевроле” и через полминуты скрылись, а я кинулась к трубе. О
том, чтобы сдвинуть катушку с места, не могло быть и речи. Моих сил на это
просто не хватит.
Поэтому я присела рядом и жалобно позвала:
— Саша, как ты там?
— Нормально, — ответил он.
— Они уехали, а меня почему-то оставили здесь. Ты им
правду сказал?
— Правду, — с тяжким стоном отозвался Сашка.
— Надо нам убираться отсюда, — мудро рассудила
я. — А то как бы они не вернулись.
Я все же попыталась сдвинуть катушку, Сашка силился мне
помочь. Поскольку руки у него были скованы, старался в основном головой. Много
пользы наши старания не принесли: если катушка и сдвинулась, то только на
несколько сантиметров.
— Машка, найди какую-нибудь палку покрепче, чтобы можно
было использовать как рычаг. И побыстрее, пожалуйста. Иначе я тут загнусь.
Я кинулась искать палку, через несколько минут нашла кое-что
получше: внутри одного из корпусов прямо возле двери стоял лом, кстати, очень
тяжелый. Бегом вернувшись с ним к Сашке, я сунула лом в образовавшуюся щель и,
налегая всем телом, смогла сдвинуть проклятую катушку. Не до конца, конечно, но
Сашка с большим трудом и моей помощью вылез в отверстие и мешком свалился на
асфальт. Я его обняла, поцеловала, всхлипнула, трижды пробормотала:
“Сашенька”, — и заревела в полную силу.
Сашка лежал, вытянув многострадальные ноги, устроив голову
на моих коленях, смотрел в небо и сам чуть не плакал.
— Тебе больно, Сашенька? — перепугалась я.
— Еще бы. Там тридцать тысяч баксов.
— Подумаешь, баксы, — решила я его ,
утешить. — Главное, что ты жив и здоров. В прошлый раз, когда ты меня
бросил, я вовсе не о долларах думала, а о том, что ты меня не любишь.
— Я тебя люблю, — осчастливил меня Сашка, — а
вот баксы меня — нет. А я уже успел к ним привязаться. Самое паршивое, что они
чужие и надо их как-то отдавать.
Я его поцеловала, чтобы он ненадолго заткнулся, и сказала:
— Саша, как же снять наручники? Нам здесь оставаться
нельзя, а в наручниках по городу не пойдешь. Может, ты полежишь, а я сбегаю,
позвоню папе…
— Вот только никакой самодеятельности. Мне совершенно
не хочется встречаться с твоим папой через такой короткий промежуток времени.
Да и ему мой вид настроения не прибавит. Не стоит позориться перед будущим
родственником.
— Что ж тогда делать? — задумалась я.
— Оттащи меня отсюда подальше, вон туда, за угол. И
беги за машиной. Денег у тебя с собой, конечно, нет?
— Нет. Но это ерунда. Я быстро, Сашенька. Главное, ты
не волнуйся.
Подхватив Багрова под мышки, я поволокла его к ближайшему
зданию. Он изо всех сил помогал мне. Устроив его в уголке я рысью кинулась с
территории завода, или что это там было, на ходу пытаясь сообразить, в какой
части города нахожусь. Пробежав не менее двух километров, я увидела впереди
жилые дома, с сомнением покосилась на свой внешний вид (после купания в трубе
футболка, шорты и я сама выглядели скверно). Однако было еще рановато, и обилия
граждан на улице не наблюдалось.
Тут я наконец смогла сориентироваться и вскоре вышла на
улицу Чапаева, отсюда было рукой подать до проспекта Мира, а уж на проспекте
даже в семь часов утра с такси проблем нет. Так оно и оказалось.
Водитель, оторвавшись от газеты, посмотрел на меня так,
словно я явилась из преисподней, покачал головой, но домой повез.
— Пожалуйста, подождите минут десять, — попросила
я возле подъезда. — Я только переоденусь.
Дверь квартиры была заперта, но ключ лежал под ковриком. Для
начала я вынесла водителю деньги, чтобы он особенно не переживал, потом
вернулась в квартиру, переоделась, придала волосам и лицу пристойный вид и
спустилась вниз. Такси стояло возле подъезда, а моя машина на стоянке
неподалеку от дома. Водитель успокоился, поглядывал на меня с удовольствием,
должно быть, простив к этому моменту грязную майку.
Возле стоянки мы расстались, я села за руль своей “девятки”
и понеслась в сторону улицы Чапаева, беспокоясь про себя: как бы не
заплутаться. Опасения оказались напрасными. Минут через двадцать я уже
тормознула возле проклятущей трубы, открыла дверь машины и громко позвала:
— Сашка.
— Здесь я, — слабым голосом отозвался он. Багров
сидел в том самом углу, где я его пристроила, а выглядел так паршиво, что
здорово меня напугал.
— Саш, ты чего, а? — промямлила я, помогая ему
подняться.
— Худо мне, Машка, — сказал он жалостливо и с
большим трудом побрел к машине, опираясь на мое плечо. Устроился на заднем сиденье
и время от времени глухо стонал. — Ты куда едешь? — поинтересовался
он через несколько минут.
— Домой, — удивилась я.
— Эти чертовы наручники надо как-то снять. Поезжай
лучше в гараж. Есть там у тебя какие-нибудь инструменты?
Наверняка я этого не знала, но думала, что должны быть.
