— Была, — вздохнула я. — То есть… ну, ты
понимаешь… А эти олухи: везут деньги и останавливают машину, завидев какую-то
девицу… извини.
— Во-первых, не какую-то, а меня, в трех кварталах от
дома, во-вторых, из этого события, ну… то, что деньги привозят, никогда
большого секрета не делали и нападений не опасались, в городе нет дураков, чтоб
решиться на такое… Твой отец в настоящее время пытается узнать, что это за
психи были. На всякий случай я еще днем ему сказала, что машину бросила в
центре у театра, потому что спустило колесо… Оттуда она и исчезла, надо
полагать… Что будем делать? Конечно, отец тебя любит, и меня как будто тоже,
но… в общем, придется кем-то пожертвовать.
Я вздохнула и еще с минуту жалостливо беседовала с Юлькой.
После чего убрала сотовый, посмотрела на потолок и заявила:
— Ну, Багров…
Багров сидел на стуле у противоположной стены и выглядел
обеспокоенным.
— Тебе плохо? — спросил он тревожно, припустившись
навстречу.
— Если честно, то очень, — сказала я, припадая к
его плечу.
Сашка до сих пор не удрал, значит, что-то его здесь держит,
а что его может держать, раз денежки он получил и, как видно, изловчился
пристроить их в укромном месте? Выходит, держу его я, а это, как ни крути,
очень меня радовало. Сашка вор, болтун и жуткий обманщик, с этим ничего не
поделаешь, а вот гнусные выходки ему спускать нельзя. Воспитывать надо
человека. Этим и займемся.
— Поехали, — сказала я.
— Куда? — всполошился он. — Думаю, к тебе на
квартиру теперь нельзя, лучше нам смыться из города.
— А как же отец?
— Придется позвонить анонимно и намекнуть на большую
опасность, — глазом не моргнув, заявил Сашка. — Другого выхода я не
вижу.
— Домой нам, пожалуй, в самом деле нельзя, —
вынуждена была я согласиться. — Чувствую я себя неважно, папе придется
объяснять, что со мной случилось, а он замучает вопросами. Вот что, поехали к
Юльке на дачу. Вряд ли твои фээсбэш-ники смогут найти нас там. А папе я позвоню
оттуда и скажу, что мы с тобой на недельку махнули на юг. Как считаешь?
— Хорошая идея, — подумав, кивнул Сашка, как видно
смекнув, что в городе сейчас опасно и покинуть его будет непросто. — А где
дача?
— Дача здесь, в городе. Это она так называется, а
вообще-то никакая не дача, а коттедж в Лосинках. Там всего пять домов, рядом
детский санаторий и парк, в самом деле, как на даче.
— Лосинки, это ж в трех шагах отсюда.
— Да, минут пятнадцать на машине, — кивнула я.
Через пятнадцать минут мы тормозили возле скромного
двухэтажного домика за низким кованым заборчиком.
— Машину лучше загнать в гараж, — решила я, —
чтоб она здесь глаза не мозолила. Сейчас открою калитку.
— А у тебя ключи есть? — додумался спросить Сашка.
— Конечно. У Юльки от моей квартиры, а у меня от ее.
Так проще. Этот дом Юльке папа построил, но она здесь не жила ни дня, потому
что живет с папой. А здесь вроде дачи, мы сюда часто приезжали, но потом
появилась дача за городом, и эта оказалась без надобности. Папа продавать ее не
хочет, потому что она Юлькина, а у папы принципы.
— Какие? — невероятно заинтересовался Сашка.
— Ну… его точка зрения примерно такая: у Юльки должен
быть свой дом, свои деньги и своя работа. В этом случае папа может быть уверен,
что она живет с ним потому, что ей так хочется, а вовсе не потому, что хочется
денег, квартиры и чего-то там еще.
— Интересный человек твой отец. А давно они с Юлькой?
— Давно. Она всего на три года старше меня, и папу это
немного смущало, теперь он, конечно, об этом просто не думает, радуется, что мы
с нею дружим и вообще… У нас семья, понимаешь?
— Ага, — обрадовался Сашка. — Слушай, а мать
у тебя есть?
— Есть, конечно, — пожала я плечами, и мы вошли в
дом, то есть это я вошла, а Сашка вернулся к машине, чтобы загнать ее в гараж.
Пока он отсутствовал, у него .опять появились вопросы, и он стал их задавать.
— А почему отец не женится на твоей подруге?
Если честно, меня этот вопрос тоже интересовал, но задать
его отцу я не решалась, Юлька же ухмыляется и заявляет, что не хочет ограничивать
свободу моего отца.
— По-моему, они просто не придают таким вещам
значения, — подумав, ответила я, а Сашка состроил премерзкую физиономию и
стал бродить по дому, устроив себе что-то вроде экскурсии. Я вовремя вспомнила,
что едва ли не смертельно больна, и устроилась на диване.
— Неплохой домик, — констатировал Сашка, сел рядом
со мной и спросил:
— Как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Думаю, тебе лучше отдохнуть.
— А я что делаю?
Сашка считал, что отдыхать надо по всем правилам: то есть
раздеться и лечь в постель. Капризничать я не стала. Багров уложил меня на
кровать, а сам устроился на диване в моей спальне. Отдельное проживание
объяснил тем, что просто так лежать рядом со мной ему неинтересно, а беспокоить
меня нельзя. Причина такой заботы очень скоро стала мне понятна: проснувшись
среди ночи, Сашку на диване я не обнаружила. Прогулялась по дому, чертыхнулась
и пошла досыпать, еще раз пообещав себе, что в конце концов Багров лишится
головы.
Однако утром, открыв глаза, я услышала возню на кухне,
крикнула:
— Сашка! — И он заявился собственной персоной с
подносом в руках, на котором стояла чашка кофе, блюдце с бутербродами и стакан
апельсинового сока.
— Как спала? — лучисто улыбаясь, спросил он с
некоторым подозрением.
— Крепко, — ответила я, позавтракала и задумалась,
глядя в потолок.
— Я в магазин съездил, — кружа вокруг меня лисой
из известной басни, сообщил мой непутевый возлюбленный. — Полный
холодильник припасов. Можем выдержать небольшую осаду. В городе нам пока лучше
не появляться. Будешь звонить отцу?
— Буду, — кивнула я.
Сашка принес телефон, я набрала номер, незаметно для него
нажала рычаг, а потом скороговоркой протараторила: “Папа, я уехала на несколько
дней. Не беспокойся. Буду звонить”.
— Автоответчик, — пояснила я и отодвинула телефон.
Сашка вроде бы остался доволен. Устроился рядом со мной и начисто забыл о том,
что вчера рекомендовал мне абсолютный покой.
