Никакой лампочки там не было.
Встав на стул, я проверила потолочный светильник.
Та же история.
Я почувствовала, как мной овладевает какое-то предчувствие. Очень, очень плохое предчувствие.
– Кто-то опять выкрутил все лампочки, – сообщила я, спрыгивая на пол. Сделала я это очень неосмотрительно – от сотрясения моя бедная голова едва не раскололась, и я поскорее сжала виски руками.
– К дьяволу здоровый образ жизни! – решительно заявила Диана. – Мне необходимо выпить.
С этими словами она открыла дверцу буфета, схватила коктейльный шейкер, текилу и ликер «тройной сухой» с ароматом апельсина.
– Вкрути новые, – посоветовала она мне, словно я была маленьким ребенком.
Отец поставил кастрюлю с водой на конфорку и повернул ручку. Зашипел и вспыхнул синеватым огнем газ. Я тем временем заглянула в кладовую, куда мы убрали три упаковки запасных лампочек, но их там не было. Я уже знала, что ничего не найду, но продолжала шарить на полках, чувствуя, как страх, словно большой шершавый паук, ползет вверх по позвоночнику.
– Как насчет «Маргариты», Джеки? – спросила Диана.
Я отрицательно покачала головой, тупо уставившись на пустые полки.
– Нет, спасибо.
– Да ладно тебе, Джекс, – сказал отец, доставая из нижнего отделения буфета пачку спагетти. – Давай выпьем все вместе.
– Значит, три «Маргариты», – резюмировала Диана, наливая в шейкер порцию текилы. – Если бы я еще видела, что́ делаю! – с досадой проговорила она. – Джеки, ты нашла лампочки?
– Нет, – ответила я, старясь, чтобы мой голос звучал спокойно. – Их здесь нет.
Отец, стоя у плиты, вполголоса напевал какой-то мотивчик, который я никак не могла узнать, хотя он и казался мне знакомым. Впрочем, я почти сразу перестала об этом думать. Выйдя в прихожую, я попыталась включить свет там. Ничего. То же самое повторилось и в гостиной, и в столовой. Я поднялась наверх, но и там не обнаружила ни одной лампочки. Кто-то выкрутил их из патронов все до единой. Между тем солнце опустилось за холмы и в доме стало темно.
Те, кто утонул в источнике, могут возвращаться.
Ночью, в темноте…
Я вернулась в кухню. Диана нашла где-то пачку свечей, зажгла две или три штуки, поставила их на стол и стала разливать «Маргариту» по бокалам. Отец уже сидел за столом, на его бронзовом от загара лице отражалось нездоровое оживление. Он предвкушал… Пальцы его нервно постукивали по столешнице в такт мотивчику, который он продолжал напевать себе под нос, а сам он то и дело бросал быстрые взгляды по сторонам. Интересно, что с ним, черт возьми, такое?..
– В доме не осталось ни одной лампочки, – сказала я громко. – Кто-то их украл.
– Кому они нужны? – удивилась Диана.
– Понятия не имею.
Тому, кто живет в воде, вот кому!
Я припомнила рассказ Ширли, и мое сердце забилось быстрее.
– Я-то, во всяком случае, их не брала! – заявила Диана. – Тед, может быть, это ты решил пошутить?
– Нет, – коротко ответил он.
Диана быстро взглянула на меня.
– Ты была в доме одна, пока мы не приехали… – начала она.
– Ты думаешь, это я вывернула все лампочки?
Мои слова прозвучали намного резче, чем мне хотелось, и Диана покачала головой.
– Я понятия не имею, кому это могло понадобиться! – добавила я чуть более спокойным тоном.
– Ну и бог с ними, с лампочками, – сказал тетка после непродолжительного молчания и сделала небольшой глоток из своего бокала. – Главное, мы здесь, мы живы и здоровы… – (Умер-шмумер…) – …и ужин уже готов. Иди к столу, Джеки. Как-никак, это, наверное, последний вечер, который мы проведем вместе. Просто удивительно, как нас до сих пор не заперли в психушке… – Она сделала глоток побольше и пробормотала так тихо, что слышала ее только я: – Этот гребаный дом меня уже достал!
Я села к столу.
Отец завладел бокалом и основательно к нему приложился.
– А ты помнишь, Джеки, – проговорил он, тщательно облизав губы, – как мы с мамой приезжали за вами сюда в конце летних каникул и как мы вместе – все вчетвером – ходили напоследок в город, в этот ваш местный универмаг… как его?.. «Четыре угла»?..
Я кивнула:
– Конечно, помню.
– А помнишь, как Лекси всегда убегала вперед? Ей не терпелось поскорее попасть туда, где продавали всякие сладости, поэтому почти каждый раз нам приходилось буквально гнаться за ней. Но в лучшем случае нам удавалось лишь не терять ее из виду…
Он снова принялся напевать и барабанить по столу, так что мне захотелось дать ему по рукам, как непослушному ребенку. И все время он продолжал поглядывать по сторонам – он смотрел то на окно над раковиной, то на голландскую дверь, которая по-прежнему была надежно заперта железными скобами.
Диана допила коктейль и вылила в свой бокал все, что оставалось в шейкере.
– Теперь я понимаю, почему мы не могли ее догнать, – сказал отец. – Лекси убегала от нас в свой собственный мир, а мы, как ни старались, никак не могли туда попасть, хотя нам и казалось, будто мы следуем за ней. Никому из нас просто не было туда хода.
Я почувствовала, как мне на глаза навернулись слезы. Взглянув на отца, я увидела, что он тоже плачет. Его глаза потемнели, зрачки почти слились с радужкой. В мигающем свете свечей они были похожи на два черных пруда. Он снова мурлыкал себе под нос все тот же мотив, и на этот раз я вспомнила. Это была песня «Я слышу, как ты стучишь в мою дверь».
Зазвонил телефон на стене. Звук показался мне неправдоподобно громким. Диана коротко взглянула на меня:
– Возьмешь трубку?
На негнущихся ногах я подковыляла к громоздкому черному аппарату и сняла трубку.
– Алло?
– Простите, пожалуйста, – сказал в трубке тонкий, слабый голос. Он был очень похож на мой собственный, но намного моложе, и на мгновение мне в голову пришла бредовая мысль, что это я-маленькая звоню себе-взрослой. Та самая десятилетняя я, которая только что пожелала, чтобы ее сестра перестала всегда и во всем быть лучшей, особенной, неповторимой.
А что, если то мое желание все-таки сбылось, подумала я сейчас. Что, если той ночью именно я запустила ту последовательность событий, которая включила в себя и болезнь Лекси, и наше растущее отчуждение, и даже ее смерть?
– Я сожалею. Мне не следовало так поступать, – сказал в трубке детский голос.
– Ничего страшного, – ответила я. – Все будет хорошо.
Но на самом деле я так не думала. Больше всего мне хотелось посоветовать себе-маленькой продолжать любить Лекси и не допускать, чтобы мелкие недоразумения разрушили их близость.
