Трей подходит и обнимает меня:
– Может быть, тебе стоит дать ей минутку? Она пережила довольно многое сейчас.
Я откидываю голову ему на грудь.
– Да знаю я, знаю. Но Пруденс может появиться в любую секунду и…
– Хочешь, я пойду в холл и буду следить?
– Я сомневаюсь, что это поможет. Пру, вероятно, установила стабильную точку в коридоре или в своей комнате. Может быть, даже здесь.
– Верно, – он встает лицом ко мне. – Но все же это лучше, чем ничего. Твоя мама, кажется, нервничает из-за меня. Может быть, ей будет легче слушать, если меня не будет в комнате. Не думаю, что Кэтрин продумала эту часть. Хотя, честно говоря, я тоже не продумал.
Мне совсем не нравится мысль о том, что Трей будет торчать в коридоре один. К сожалению, я не могу подобрать подходящих слов, чтобы объяснить ему это без того, чтобы это не звучало так, будто я думаю, что он не может позаботиться о себе, и он, вероятно, прав насчет мамы. Поэтому я киваю. Он быстро целует меня и выходит на улицу.
Я возвращаюсь и сажусь на кровать, стараясь терпеливо ждать.
У меня это плохо получается. Кажется, прошло только двадцать секунд, и я произношу:
– Мама? Трей вышел, чтобы мы могли поговорить наедине. И нам действительно нужно поговорить, прежде чем вернется Пруденс. И это может произойти в любую секунду, поэтому не могла бы ты, пожалуйста? Мне нужна твоя помощь.
Мама выходит и прислоняется к стене возле кровати. Она выглядит усталой. Обычно я не думаю о ней, как о женщине средних лет, но морщины вокруг ее глаз сейчас кажутся глубже, чем несколько недель назад.
– Значит, все, что говорила мне Пруденс, правда? Ну, я проверила кое-что из того, что она рассказала. Я никогда не обращала внимания на всю эту мифологию киристов. Честно говоря, я вроде как даже избегала этого. Тот факт, что эти киристы использовали ее имя… было больно каждый раз, когда я его слышала.
Я с трудом себя сдерживаю, чтобы не сказать ей, что даже такое не помешало ей дать мне именно это кошмарное имя, но я прикусываю язык и позволяю ей договорить.
– Когда Пру рассказывала мне о «Кирист Интернэшнл», мне нужно было только ввести в поисковик «сестра Пруденс», чтобы убедиться в ее истории. Ее изображения всплывали повсюду, некоторые были настоящими фотографиями. Но… ты хочешь сказать, что она действительно использует эту штуку для путешествий во времени? И ни у кого здесь не поехала крыша?
– Ну, у тебя точно не поехала, – я похлопываю по месту рядом с собой на кровати, потому что мама, кажется, все еще нетвердо стоит на ногах. Как только она присаживается рядом, я продолжаю: – Да, Пруденс использует ключ для путешествий во времени.
– А что насчет всего остального? Она сказала, что наш отец… не папа, а какой-то другой, биологический отец, о существовании которого я даже не знала, жив. Он застрял где-то в будущем, и она пытается помочь ему избежать какой-то глобальной катастрофы. Это тоже правда?
– Нет. То есть да, Сол жив, но он и Пруденс создают катастрофу, а не предотвращают ее, – ее глаза сузились. – Хотя я не знаю, понимает ли это сама Пру.
Терпеть не могу находить оправдания для Пруденс. Я все еще слышу, как она на Всемирной Выставке говорит мне, что я могу либо присоединиться к киристам, либо встать в очередь вместе с остальными овцами, которых ободрут и зарежут. Мысль о том, что она невинная жертва, мне не очень нравится. Но я также знаю, что маме будет нелегко принять мое подозрение, что ее сестра, которую она очень любит, – злая стерва, убивающая людей.
Я делаю глубокий вдох, тщательно подбирая слова:
– Думаю, что Сол солгал ей о своих планах, по крайней мере, в самом начале. И я знаю, что она часто пользовалась этим ключом. Так часто, что даже меняла свою собственную временную линию. Меняла свои собственные воспоминания. Это нехорошо. Кэтрин говорит…
Я тут же жалею, что не могу вернуть свои последние слова обратно, потому что мамины глаза тут же вспыхивают при упоминании имени Кэтрин.
– А откуда ты знаешь, что мама не лжет? Она лгала мне всю мою жизнь! Может быть, этот Сол действительно пытается…
– Нет! – говорю я, вкладывая в это слово всю уверенность, какую только могу собрать. – Нет, мам. В 1912 году Сол протестировал это в одной деревне в Джорджии. Я видела груды тел детей, даже младенцев, которые умерли, потому что Сол бросил что-то в их колодец.
От одной мысли о сцене в Божьей Лощине у меня на глаза наворачиваются слезы, и мне приходится сморгнуть их.
Выражение лица мамы немного смягчается, когда она смотрит на меня, но она все еще не убеждена.
– А Пруденс?
Сначала я не понимаю ее вопроса, а потом качаю головой, когда понимаю, что она спрашивает, была ли ее сестра причастна к резне.
– Нет. Я не думаю, что она знает про это. Но я не могу быть уверена в этом.
– Как ты вообще можешь быть уверена в том, что произошло в 1912 году, Кейт? Как ты можешь знать, что Сол был виноват?
Потому что я там была. Я слышала, как он смеется, видела, как он кружится, подняв лицо к небу, словно трупы перед ним в той часовне были даром небес.
Упоминание о том, что в последнее время я близко лично общалась с маньяком… точнее, с несколькими из них, только усилит переживания мамы. Вместо этого я решаю немного приврать ради блага.
– Я смогла посмотреть это в ключе, мама. Сол был счастлив, когда натворил это. Блаженно счастлив. Думаю, что теперь у нас появился шанс остановить его. Кое-что изменилось за последние несколько дней. Теперь у меня есть союзники, люди, которые могут мне помочь.
По крайней мере, я надеюсь, что они у меня есть. Я все еще не могу избавиться от ощущения, что я все еще одна, или даже хуже того, если то, что Джулия думает о Кирнане, правда.
– Мне нужно как можно скорее вернуться в Вашингтон, – говорю я. – Я просто должна была сначала убедиться, что ты в безопасности. Я знаю, что она твоя сестра, но ты не можешь ей доверять. Я даже не уверена, в своем ли она уме.
По выражению лица мамы я могу сказать, что она тоже задумывалась над последним. Она собирается что-то сказать, но раздается стук, и за дверью слышится голос Пруденс:
– Дебора? Ты здесь?
Вот тебе и предупреждение от Трея.
Мама направляется к двери. Я хватаю ее за руку и вкладываю ей в руку запасной ключ ХРОНОСа.
– Пожалуйста, мама, – шепчу я. – Ты должна держать это при себе. И мы должны вернуться в Вашингтон. Пожалуйста.
Она берет ключ, вздыхает и кладет его в карман.
– Только на время, – она вытирает руку с медальоном о джинсы так, будто прикоснулась к чему-то противному. – Мы закончим этот разговор позже. И я не оставлю Пруденс здесь одну. Я не могу.
