Когда он начал говорить, паника уже подступала ко мне, и к тому времени, когда он заканчивает свой урок истории будущего, она уже рвет и метает все внутри меня.
– Значит, этот файл – бесполезен?
– Практически. Я думаю, что информацию о Клубе Объективистов стоит просмотреть из-за пари Сола с Кэмпбеллом. Если в этом и кроется причина, зачем он все это делает, а Саймон был уверен, что это так, то Сол сделает все, чтобы убедиться, что Кэмпбелл узнал о его победе. Но, вот еще что… – Он вздыхает, потирая виски. – Подумай вот о чем, Кейт. Каждый раз, когда происходит сдвиг, ты замечаешь небольшие изменения, и ты даже не помнишь временную линию до появления киристов. Эти небольшие изменения распространяются, и вскоре у нас будет совсем другая история. Совсем другое правительство. Другие города, другая культура, почти все другое.
– И железнодорожный путь, по которому мы едем, через несколько дней упирается в бетонную стену, – говорю я. – Ну, с моей точки зрения, через несколько дней. Отбор изменит все. Вот почему эти стабильные точки испорчены. Географические и хронологические координаты остались прежними, но все остальное изменилось. Может быть, ХРОНОСа даже не существует! Может быть, он никогда не был создан, может быть, даже нет никаких ключей к… ух! – Я изо всех сил колочу себя кулаками по бедрам, но даже это не помогает мне справиться с разочарованием.
Кирнан наклоняется и хватает меня за запястья.
– Я так не думаю, Кейт. Если только кто-нибудь не откроет их и не обольет кислотой, как те, что были у Коннора, ключи не пострадают. Они – константа. Они находятся внутри поля ХРОНОСа. Даже если все вокруг них меняется, эти ключи существовали в какой-то временной линии, поэтому они существуют и в этой тоже.
Он совершенно прав. По крайней мере, я думаю, что прав.
– Окей. Но где? И как мы заберем ключи раньше Пруденс, если она нашла их в какой-то другой временной линии, которой больше не существует?
* * *
Богарт, Джорджия
2 марта 1913 года, 6:47
Меня впервые разбудил петух.
Мне это не нравится.
Он выдернул меня из глубокого сна, и я почти вернулась обратно в него, пока он снова не завелся. Птица явно слишком серьезно относится к своему дежурству по будильнику, и никак нельзя выключить его или нажать кнопку «отложить». Даже натянув подушку на голову, у меня не выходит заглушить его крик. Неудивительно, что в это время люди рано ложились спать. Они знали, что их разбудят на рассвете, с первыми лучами солнца.
Я смутно помню, как переместилась в гостевую комнату после того, как в третий раз задремала на диване Кирнана. Очень важно держать глаза открытыми при сканировании стабильных точек. Я уже начала беспокоиться, что в следующий раз, когда открою глаза, обнаружу, что переместилась в будущее.
Все по-прежнему находятся там, где и должны быть, когда я проверяю через медальон. Я знаю, что мои постоянные проверки граничат с одержимостью, но в этой рутине я нахожу что-то успокаивающее. Если бы у меня была стабильная точка для мамы и Кэтрин, я бы тут же застряла в петле, в которой я бесконечно кружусь, убеждаясь, что все, кого я люблю, находятся в безопасности в этом одном блоке времени.
Но это было бы безумием.
И кстати о безумии: светящиеся звезды, которые Кирнан перенес сюда из своей комнаты в Бостоне, все еще на потолке. Эти звезды не давали мне покоя, когда я видела их в его комнате в Бостоне. Они все еще беспокоят меня, и я наконец понимаю, почему. Эти звезды не должны существовать. Кирнан сказал, что все остальное исчезло. Мне приходится хранить платье 1905 года – то, которое принадлежало ей – под полем ХРОНОСа, иначе оно тоже исчезнет. Если другая-Кейт приклеила эти звезды на его потолок, они должны были исчезнуть вместе с ней. Верно?
Я проверяю тумбочку возле кровати, нет ли внутри дневника ХРОНОСа, но его там нет. Хотя у Кирнана действительно есть дневник на чердаке, и поле может простираться так далеко, я сомневаюсь в этом.
Отправился ли Кирнан в ближайшее время и место, где существует магазин «Spencer Gifts», и купил еще? Только так можно это объяснить. И если это правда, то это печально. На самом деле это граничит с жуткой одержимостью, и мне не хочется вешать на Кирнана такие ярлыки.
Я натягиваю джинсы, свитер и носки, которые сбросила перед тем, как залезть под одеяло прошлой ночью, потому что сегодня утром в каюте холодно, а костюм 2308 года, который Кирнан стащил из шкафа Пруденс, выглядит не очень теплым. А еще он странно пахнет… мускусный, пряный аромат, который, по его словам, Пру носила, когда была моложе.
Я мысленно назвала этот наряд «Седьмая-из-девяти». Он похож на костюм женщины-кошки – эластичный, блестящий и серовато-фиолетовый. Напомнил мне одного киборга из сериала «Звездный путь», который папа часто смотрел. Я не думаю, что ему действительно нравился сам сериал, но он определенно смотрел во все глаза, когда на экране появлялась женщина в этом костюме. Этот наряд, бесспорно, лучший из тех, что были у меня для перемещений, даже если он не сядет на меня так же впечатляюще, как на нее.
Я так же неохотно вставила контактные линзы, почесывая при этом веко. Шарлейн клянется, что через некоторое время я привыкну к ним. Я не могу понять, как кто-то может носить их для развлечения.
В главной комнате хижины гораздо теплее благодаря ревущему камину. Кирнан уже встал и сидит с чашкой кофе, читая что-то на моем планшете.
– А есть еще? – спрашиваю я.
– Конечно. Ты здесь, поэтому я заварил целый кофейник. – Он отодвигает стул и идет на кухню. – Ты голодна?
– Да. Я бы хотела жареного петуха Кентукки.
Как только я завершаю фразу, раздается еще один петушиный хор, и он смеется:
– Генри просто делает свою работу, любимая.
Кирнан сейчас практически сияет, в отличие от прошлой ночи. Кажется, он впервые назвал меня любимой с тех пор, как мы были с Эйбелом и Делией в подвале у Марты. Я испытываю смешанные чувства по этому поводу, но раз он не огрызается и не ворчит постоянно, я не против.
Он возвращается в комнату с полной кружкой и тарелкой чего-то похожего на банановый хлеб.
– Ты хорошо спала?
– Лучше, чем я ожидала, но я все равно очень уставшая. Кстати, если ты захочешь разыскать Генри и надеть ему на голову мешок, я пойду и посплю еще пять или шесть часов.
– Я мог бы это сделать, но ты будешь просто лежать и беспокоиться обо всем, что нужно сделать, поэтому лучше сразу взяться за дело. – Кирнан говорит так, как будто это само собой разумеющийся факт, и, вероятно, так оно и есть. И это меня раздражает, потому что это одна из тех вещей обо мне, которых он не должен знать, но все же знает.
И, вероятно, именно поэтому я решаю задать вопрос, который мучает меня с тех пор, как я была в его квартире в Бостоне, хотя я совершенно уверена, что это испортит его хорошее настроение:
