– Потушить свет на тридцать процентов.
Потолок тускнеет, но окна кажутся мне почти такими же. Очевидно, и Кэмпбеллу тоже. Он хмуро смотрит на залитый солнцем день, бросая в окно взгляд, который Шарлейн называет «вонючим».
Примерно через тридцать секунд тем же взглядом он смотрит на меня.
– Ты пришла посмотреть на свою работу, чтобы потом отчитаться перед папашей, маленькая подлая сучка? – Голос Кэмпбелла звучит невнятно и устало, создавая странный контраст с ядом в его словах. Он потягивает зеленую жидкость и ждет моего ответа.
– Нет. Я пришла, чтобы попытаться исправить…
– О да. Исправить это. Разве не это она говорила нам, когда мы помогли ей достать ключи, Поулсен? «Я могу исправить это, я могу снова запустить ХРОНОС, я могу вернуть твой клуб, я могу снова все исправить». Все это ложь… ну, думаю, что клуб вернулся, но он точно не мой. Даже эта комната не моя. Принадлежит собаке.
В конце раздается смех, короткий и горький.
– Я не должен был помогать тебе вернуться, – говорит он, глядя на остатки Вашингтона. – И тогда ты застряла бы не в своем времени. Ты была бы рыбой, выброшенной на сушу, ошибкой, ты, а не я. Или, что еще лучше, Тейт должен был оставить тебя в тех обломках.
– Заткнись, Морген. Мы не делали ей никаких одолжений, когда помогли ей вернуться. И ты это знал. Я тоже знал. – Тейт оборачивается и грустно улыбается мне, прежде чем снова посмотреть на Кэмпбелла. – Я извинился за это, когда она вернулась. Как только мы узнали, что Сол играет такую же важную роль, как и Кэтрин…
– Нет.
Они оба смотрят на меня так, словно у меня выросла еще одна голова. Может быть, это будет ошибкой, но я устала от того, что имя Кэтрин смешиваю с грязью. Каждый раз, когда Тейт говорит о ней, я представляю ее лицо на каком-нибудь голографическом плакате двадцать четвертого века с надписью «В розыске». И я думаю, что мне будет легче, если они оба поймут, что именно Сол был ответственен за уничтожение ХРОНОСа. За уничтожение целого мира, каким они его помнили.
– Это был Сол, а не Кэтрин. Сол ее подставил. Улики были подброшены. Она только недавно узнала, что он задумал, и…
Тейт немного ошеломлен:
– Ты уверена в этом? Расследование было довольно тщательным.
Кэмпбелл смеется:
– Тщательным и неопровержимым. Они получили признание. – Он откидывает голову на спинку стула и смотрит на меня сквозь едва приоткрытые веки, но я все равно чувствую, как он пристально наблюдает за мной. – Отпечатки пальцев Кэтрин и ДНК на футляре, где хранилось устройство. На ленте вокруг головы Анджело.
– И ты хочешь сказать, что улики не могли быть подделаны? – Я задаю этот вопрос Тейту, а не Кэмпбеллу. Его пристальный взгляд заставляет меня чувствовать себя неловко, и мне очень не нравится смотреть на него. – Сол не мог их подделать?
– Сол… – Тейт пожимает плечами. – Да, может быть.
– Вы ведь знали Кэтрин, не так ли? Неужели ты думаешь, что она была способна на что-то подобное?
Тейт склонил голову набок, как будто обдумывая мои слова:
– Твоя мать была более чем немного неуравновешенной, когда дело касалось Сола. Ты бы видела ее на новогодней вечеринке. Этот историк Второй мировой войны, Эдриен. Она начала приставать к Солу, когда Кэтрин вышла из комнаты. Как только Кэтрин вошла и застала их вместе, пришлось вмешаться мне и еще двум парням, чтобы увести ее оттуда. Я думал, что она раздерет Эдриен горло.
Одна часть этой истории не соответствует версии, которую я слышала от Эдриен. Я думаю, что Тейт немного перепутал, кто из них приставал к кому. Я решаю не настаивать на этом, решив придерживаться главной темы.
– Ревность – это одно. Я говорю о массовых убийствах. Разве она бросила бы себя беременную в прошлое? Если она была так без ума от Сола и просто хотела заполучить его, разве она не спланировала бы это на какое-нибудь перемещение, куда они отправились бы вместе?
Он обдумывает это и затем кивает:
– Возможно.
Кэмпбелл опрокидывает в себя остатки напитка.
– Да какая, к черту, разница? Как я уже сказал, доказательства были неопровержимы. Следователям нужен был преступник, и Сол дал им готового убийцу. Но он также дал толчок делу против внесения изменений, и я серьезно сомневаюсь, что это было частью его плана. Никаких больше генетических вмешательств, никакого ХРОНОСа, все так, как задумала природа.
Он плюет, к счастью, в свой стакан, но это все равно выглядит отвратительно.
– Вся эта чепуха о счастье, которую слабые используют, чтобы связать сильных. Бедные используют, чтобы связать богатых.
Тейт пристально смотрит на него.
– Так… ты с самого начала знал, что это был Сол? Даже до того, как начала всплывать эта история с киристами? Все это время?
– И что с того? – Речь Кэмпбелла, которая была невнятной и неразборчивой всего несколько минут назад, становится все более четкой, заставляя меня задуматься, что же было в его стакане. Или, может быть, это Тейт так сильно его встряхнул.
– Ты позволил ей поверить во все улики против Кэтрин, зная, что они ложные? Зная, что ты… нет, поскольку ты втянул в это и меня, зная, что мы посылаем шестнадцатилетнюю девочку в руки человека, ответственного за убийство большей части людей ХРОНОСа? Вместо того чтобы отправить ее назад, в свое время?
– Да. Потому она могла бы стать полезной.
– Но какой ценой? – спрашивает Тейт.
– Ох, дай мне передохнуть. Ты бы отправил ее в любом случае, если бы думал, что она сможет вернуть тебе твою драгоценную работу. Все это нытье о том, что тебе здесь не место, о том, что ты был создан для давно минувших времен.
Это, видимо, задевает за живое, потому что Тейт встает и делает угрожающий шаг в сторону старика:
– Нет. Я бы не стал. Мне следовало бы свернуть тебе шею за то, что ты солгал мне, за то, что солгал нам.
– Подожди… – Я дотягиваюсь до него и хватаю Тэйта за руку, хотя определенно понимаю его чувства, и у меня не будет шансов остановить его, если он решится. – Мы пришли поговорить, помнишь?
Тейт стоит так добрых пять секунд, как будто пытается решить, но в конце концов фыркает и снова садится.
Я смотрю на Кэмпбелла.
– Сол сказал, что вы заключили пари. Тогда зачем посылать меня обратно, чтобы помочь ему?
Кэмпбелл встает с дивана и направляется к небольшой освещенной нише в стене. Он пододвигает стакан к свету. Когда свет становится ярче, появляется короткая вспышка и его стакан исчезает.
– Другой.
Появляется новый стакан, так что это, должно быть, какая-то репликаторная система. К счастью, в этом стакане не осталось его слюны, как в том, но теперь он наполнен жидкостью изумрудного цвета.
