– Поверь мне, я понимаю.
– Ты выглядишь устало. Сколько ты уже не спала?
– Не так уж и долго. Просто путешествия… думаю, они утомляют меня немного быстрее, когда перемещаюсь на бо́льшие расстояния. Я не обращала на это особого внимания раньше, но последние перемещения я совершала на более дальние времена, чем обычно.
– Будь осторожна, ладно? И поскорее возвращайся. – Трей изо всех сил старается быть беспечным, наверное, потому, что я только что сказала ему, что беспокойство отца влияет и на меня. Но по его глазам я вижу, что он волнуется.
Вернувшись в главную комнату, я смотрю на Шарлейн:
– Я вернусь через восемь минут – в пять тридцать, так что не забудь опустить оружие, ладно?
– Да, мэм! – Она дерзко салютует мне и улыбается, вызывая воспоминания о нас двоих в моей комнате в таунхаусе, о том, как Шарлейн пригнулась, когда я бросила в нее подушку за то, что она дразнила меня из-за парня с урока физкультуры. Почему-то, вспомнив это, я чуть не заплакала. Трей прав. Я очень устала. Мне нужно побыстрее покончить с этим, чтобы немного отдохнуть.
Я сжимаю руку Трея и начинаю выводить стабильную точку в зоне отдыха КО в 2 часа ночи, чтобы я могла рассказать Кирнану о своем прогрессе. Не успела я зафиксировать ее и моргнуть, как Макс кричит:
– Эй! Ты сказала, что дашь мне координаты.
– Ты сейчас привязан к Еве Конвелл. Я никак не могу передать эти координаты на твой ключ.
Он начинает дымиться от злости, и я оглядываю комнату:
– Есть кто-то несогласный со мной в этом вопросе?
Все немного неловко смотрят в сторону Макса, и Тилсон говорит:
– Нет. Я думаю, мы все согласны, что это был проступок, Макс. И… – Его голос немного смягчается, как будто он собирается нанести удар, которого предпочел бы избежать. – Судя по тому, что мне рассказала Джулия, я сомневаюсь, что ты справишься с трехсотлетним перемещением. Она была убеждена, что ты отсутствовал намного дольше, чем убеждал ее, когда совершил то перемещение в 2072 год в прошлом году. Ты не мог сразу вернуться.
Глаза Макса вспыхивают, и я почти уверена, что сейчас ситуация накалится до предела, но тут Шарлейн прочищает горло и говорит:
– Вы все упускаете главную причину, по которой Макс не может совершить это путешествие. Теперь, когда Джулии нет, он нужен здесь. Как Бен говорил ранее, ты должен убедиться, что Пятая Колонна готова к бою, когда придет время. Никто другой не может этого сделать. Мы просто не можем так рисковать… вообще не можем рисковать, даже самую малость… ведь ты можешь застрять там.
Я впечатлена. Это была просто блестящая дипломатия. Шарлейн позволила Максу сохранить лицо и выглядеть так, будто он все контролирует.
Но Максу нет до этого никакого дела.
– Клейкая лента, – он протягивает руку к Шарлейн. – Я знаю, что у тебя она должна быть в этом мешке, так что вытаскивай. Я свяжу Еву в другой комнате… с ключом. Кто-нибудь из вас, ребята, может присмотреть за ней, если вы думаете, что я не способен привязать ее к проклятому стулу. Но я должен…
Он оглядывается на остальных, пока произносит это, и его глаза возвращаются ко мне в тот момент, когда я моргаю.
Прости, Макс.
Глава 19
Клуб Объективистов
Вашингтон, Восточное побережье
15 октября 2308 года, 11:12
Если бы час назад кто-нибудь сказал мне, что я буду рада делить комнату с Моргеном Кэмпбеллом, я бы назвала этого человека грязным и гнусным лжецом. Кэмпбелл, однако, может быть единственной причиной, по которой я все еще цела или, по крайней мере, все еще в 2308 году. Не уверена, сказал ли он Тейту или Тейт сам нашел контактную линзу. Все, что я знаю, это то, что она лежала на кончике пальца, который Тейт направил мне в лицо, когда я вернулась в гостиную, одетая в свою новую самодельную тогу. Тор совершенно определенно потерял самообладание, когда понял, что его обхитрили, и, как и его коллега Халк, выглядит довольно устрашающе, когда сердится.
А вот к «шопингу» в двадцать четвертом веке я могла бы привыкнуть. Шкаф Кэмпбелла почти полностью пуст, но, как только я ступила в него, свет в нем несколько раз вспыхнул, и я услышала короткое жужжание, как будто меня сканировали. Затем голос – к счастью, не голос Алисы, а мужской, с легким британским акцентом – спросил, что бы я хотела сегодня надеть. Я запросила греческую тогу, и в нише появилось голографическое меню, показывающее несколько вариантов. После того как я выбрала один, я услышала другой гул, и спустя несколько секунд тога упала на полку. Ткань кажется немного необычной, и тога немного более открытая, чем мне бы хотелось, но посадка идеальная.
Итак, надев новые контактные линзы и сменив комбинезон на эту блестящую новую тогу, я жду прибытия псевдо-Сола. Сообщение, посланное Кэмпбеллом, было довольно расплывчатым, в нем просто говорилось, что ему необходимо как можно скорее поговорить с ним лично и наедине. Он не упоминал обо мне. Но я уже знаю, что Алиса успеет разболтать свою свеженькую сплетню еще до того, как Рэнды войдут в транспод. Во время моей краткой встречи с Кирнаном, прежде чем я вернулась сюда, он сказал, что сообщение всплыло над столом Рэндов вскоре после того, как он нашел столовую. Он не был достаточно близко, чтобы понять, что это было за послание, и даже не мог толком разглядеть их, но оба мужчины, казалось, были немного ошеломлены и сразу же ушли.
Тейт, все еще кипя от злости, сидит на полу рядом с собакой. Я не против такого пренебрежения ко мне. Это намного лучше, чем его убийственная ярость, и я не виню его за то, что он был в ярости. Я солгала ему. Обманула его. Не помогло и то, что Кэмпбелл не только понял это раньше его, но и злорадствовал по этому поводу.
Однако я думаю, что причина его настроения кроется глубже. Вчера вечером и сегодня утром было несколько случаев, когда я была уверена, что мое прикрытие раскрыто. Каждый раз я видела вопрос в его взгляде, и каждый раз он решительно проглатывал его. Я думаю, что часть его уже знала об этом. Он просто очень, очень хотел верить, что Пру вернулась. Что он был не один.
– Выпей, Поулсен, и перестань дуться, – говорит Кэмпбелл. – Единственное преимущество этой клетки – хорошо укомплектованный бар.
В отличие от Тейта, Кэмпбелл очень рад, что я не Пруденс. И я не знаю, то ли это из-за зеленого вещества, которое он пьет, то ли из-за того, что он проявил себя умницей, разоблачив меня, но настроение у него кардинально изменилось. Он чуть ли не пляшет от возможности того, что мы сможем все исправить и что Сол все-таки не победит.
Пространство между двумя диванами мерцает, и появляется человек. Он смотрит сначала на Кэмпбелла, потом на меня. Его черты тонко… нет, неестественно точеные, как будто его лицо было высечено из камня. Кэмпбелл был прав. Если не считать схожих волос и глаз, этот человек совсем не похож на того Сола, которого я видела на Выставке или в Шести Мостах.
