Я подумал: вот как МОГЛО быть. Если бы я не был СОБОЙ. Если бы я существовал в другом, подходящем теле, в теле, которое все любят. Если бы не жил в Норд-Пойнте, где я как поезд на рельсах – знаю, куда еду, ненавижу свой маршрут, но не могу его изменить. Вот кем я мог бы стать, если бы мяч отскочил немного по-другому, понимаете?
На моей собственной странице в Facebook десять друзей. Мама, несколько дядюшек и тетушек, бабушка – «Я купила тебе новые джинсы в отделе для толстячков в «Симпсон-Сирс» Шарлоттауна, Ньюти!» – и несколько друзей по переписке… Мой приятель из Дюбюка удалил меня из друзей.
А теперь страшное признание, доктор Харли. Жила чистейшего золота, секрет, который, я думаю, о многом говорит:
Алекс Марксон не дружит с Ньютоном Торнтоном. Ни на Facebook. Ни в реальности или в этой жизни.
Искренне ваш,
Ньютон Торнтон
* * *
11
КОГДА ОНИ вернулись в хижину, уже стемнело. В круге камней подергивался костер. Рядом сидел скаут-мастер Тим. На его шее сильно выступали сухожилия, они походили на уходящие в глубь тела крохотные деревца.
– В хижину не входите, – сказал он ребятам.
– Там мое пальто, – возразил Кент.
– У костра тепло. С тобой все будет в порядке.
– Я хочу взять пальто.
– Меня не волнует, что ты хочешь, – мертвым голосом произнес Тим. – Тот человек болен. Такого я никогда раньше не видел. Здесь я ему диагноз поставить не смогу.
Мальчишки уселись вокруг костра.
– Чем болен? – спросил Ньютон.
– Сначала я думал, что раком. Врачи всегда сначала подозревают рак. Но для рака почти всегда характерна потеря аппетита, а тут…
Тим не видел причин рассказывать ребятам, что во второй половине дня мужчина вскочил, словно вампир с пронзенным сердцем из гроба. Сосуды в его глазах полопались… Язык превратился в узел из сухожилий, как будто из него выкачали всю слюну…
Мужчина вонзил зубы в диван и яростными рывками начал рвать ткань.
Бессмысленность этого поступка привела Тима в ужас.
Ему удалось успокоить незнакомца, прежде чем тот успел проглотить слишком много. Он с большой вероятностью мог подавиться до смерти от заплесневелой набивки старого «Честерфилда». Бережно придерживая мужчину за шею, Тим уложил его на пол. Голова у того запрокинулась, челюсть отвисла…
И тогда Тим кое-что заметил. Пожалуй, это напоминало белый сустав кости – кости с переломом по типу «зеленой ветки», разве что изогнутой и блестящей. Видимой лишь одно мучительно долгое мгновение. Застрявшей в горле под надгортанником. Слегка ребристой и отчасти похожей на жабры…
Затем грудная клетка мужчины вздулась, едва не расколов кости, и нечто успокоилось.
– …а тот человек очень голоден, – закончил Тим.
– И что ты собираешься делать? – поинтересовался Кент.
Тим проигнорировал дерзкий тон мальчишки.
– У него может быть какая-то скрытая болезнь. Думаю, он умрет до того, как вернется катер.
– Вы можете его прооперировать? – спросил Ньютон.
– Вскрыть его, – добавил Шелли.
– Я нечасто оперировал, – ответил Тим, – но основы знаю. Макс, ты когда-нибудь помогал отцу на работе?
Отец Макса был окружным коронером. А еще таксидермистом. Если кто-то хотел получить трофейного голубого тунца на дубовой подставке, нужно было только позвонить. Настойчивый голос в голове Тима твердил, что не нужно впутывать ребят, лучше держать их подальше от всего этого. Но какой-то другой, новый голосок вкрадчиво убеждал не тревожиться, ведь все будет хорошо.
«У тебя всё под контролем, Тим…»
Однако это было не так: он слишком остро осознал сей факт. Эта ночь определит, будет незнакомец жить или умрет… Возможно, даже не ночь, а лишь несколько часов. Вот почему Тим так и не стал хирургом – ему не хватало скорости инстинктов, его голова была не способна быстро определить приоритеты. Он любил поразмыслить. Возможно, даже чересчур. Склонность к слишком долгим раздумьям была всего лишь безобидной причудой врача общей практики, но теперь, когда требовалась стремительность, он чувствовал, что разваливается на части.
– Я помогал набивать чучела, – сказал Макс.
– Как именно помогал?
– Заправлял иглы кетгутом. Полировал стеклянные глаза и всякое такое.
«Это интернатура, – произнес голос в голове Тима. – Считай, подготовка к резидентуре. Родители Макса не будут возражать. Ведь жизнь человека в опасности, верно? Макс умен, Макс осторожен, а ты сможешь защитить его, если что-нибудь случится».
Тим ткнул пальцем в остальных:
– Вы все останетесь здесь. Без возражений. Этот человек… Я не знаю, что с ним. У него может быть вирус.
– Вирус? – переспросил Эфраим.
– Типа, подхватил что-то, – сказал Кент. – Понимаешь, заразный он.
– Вы уверены, скаут-мастер? – уточнил Ньют. – Макс всего лишь…
«Мальчик» – вот слово, которое проглотил Ньютон. Всего лишь мальчик, а Тим ведет его в хижину, где лежит человек с неизвестной болезнью.
Левый глаз Тима задергался – нервы не выдержали. Дерг-дерг-дерг, точно затвор фотоаппарата. Тим крепко зажмурился и медленно сосчитал про себя до пяти. Тихий, настойчивый, сводящий с ума голос глубоко в мозгу начал задавать вопросы: «Что ты делаешь, Тим? Ты действительно уверен, Тим?» Холодный зычный голос напомнил HAL 9000, компьютер из фильма «2001 год: Космическая одиссея». Он не затыкался, продолжал ворчать с ледяной уверенностью: «Так что же ты делаешь?»
Тим смутно опасался, что это был голос здравого смысла, голос разума, к которому он прислушивался всю сознательную жизнь и от которого теперь постепенно отказывается.
– Ты не обязан помогать, Макс. – Взгляд Эфраима упал на скаут-мастера. – Он ведь не обязан, правда?
Тим сглотнул. А затем нервно повторил еще несколько раз – ему казалось, что в горле застрял камешек.
– Нет… нет. Но не думаю, что справлюсь в одиночку. И мы примем все меры предосторожности.
– Это безопасно? – спросил Макс.
Тим сглатывал, сглатывал…
«Ты уверен, Тим? Это действительно…»
«Все будет ХОРОШО. Ты СПРАВИШЬСЯ с этим».
Новый голос заглушил ханжеские запугивания HAL 9000. Более громкий и внушительный, принадлежащий человеку действия. Он вытеснил прежний голос – замечательно, Тим устал его слушаться.
– Безопасно, – сказал он.
«Во всяком случае, достаточно безопасно», – произнес новый голос.
Тим указал в сторону хижины и сказал Максу:
– А теперь идем.
