Мужчина тащился по каменистому берегу, оступаясь на обкатанной водой гальке. Камни были скользкими от холодных, похожих на сопли водорослей. Мужчина зачерпнул темно-зеленые волокна и всосал их губами, будто ребенок, хлебающий яичную лапшу.
Там! Несется вперед, панцирь блестит в лунном свете. Песчаный краб. Человеческая рука схватила его – в плоть впился океанский холод – и сунула в рот. На языке задергались маленькие ворсистые лапки. Зубы сжались. В горло брызнула соленая слизь. В предсмертном спазме клешня отхватила кусочек языка, и к соли примешался отчетливый привкус крови. Мужчина судорожно проглотил подергивающиеся остатки краба, раздирая колючим панцирем мягкие ткани горла, которое теперь казалось таким тонким – не более чем мясистая дренажная трубка. Кожа пищевода натянулась, словно креповая бумага.
Показалась тропинка, протоптанная в высокой, по пояс, траве. На травинке сидел черный паук. Мужчина зажал его между пальцами и, прежде чем тот успел вырваться, съел. Недурно, недурно. Сочно.
Человек прищурился. На склоне холма стояла огромная темная коробка, выделявшаяся на фоне бесформенной ночи. Слишком четкие пропорции, чтобы не быть рукотворными.
Изнутри коробки исходил слабый свет.
4
– ПАРНИ, вы когда-нибудь слышали о гуркхах?
Лицо Эфраима Эллиота маячило в свете фонарика, будто голова циркового оракула, лишенная тела. Остальные мальчишки лежали, опираясь на локти, и внимательно слушали.
– Это элитные солдаты, ясно? Из Непала. Мелкие. Пяти футов ростом. Практически жевуны
[3]. Сумасшедшие придурки. Их с рождения только одному учат – убивать. Гуркхи – снайперы. Могут сбить пыльцу с задницы шмеля на расстоянии ста ярдов. А еще они мастерски владеют кукри – длинными изогнутыми ножами, которые очень остро затачивают. Могут ими человеческий волос рассечь… на три части.
– Серьезно, Иф? – переспросил взъерошенный Ньютон Торнтон.
– Еще бы, – рассудительно произнес Эфраим. – Вряд ли кто-нибудь из вас знает, что тут у побережья затонул самолет с гуркхскими солдатами. Они возвращались домой после очень трудной миссии – окопная война, головы, насаженные на колья, и все такое. Эти парни почти помешались от крови, ясно? Правительство Непала, наверное, заперло бы их в какой-нибудь психушке, чтобы они никого не поубивали и не покалечили… Но домой они так и не добрались. Самолет упал прямо тут, над океаном.
Шелли Лонгпре слушал внимательно. Взгляд обычно мутных глаз – глаза Шелли чаще напоминали кусочки грязного льда – теперь стал твердым и заблестел от любопытства.
– Они даже могут быть здесь, – добавил Эфраим, – на этом острове. Он уединенный, тихий. На Фальстаф почти никто не заявляется, кроме какого-нибудь чудно́го рыбака или… Ну, в общем… Нас. Скаутов пятьдесят второго отряда.
Макс Кирквуд поднял три пальца правой руки и торжественно произнес:
– Я обещаю делать все, что в моих силах, исполнять свой долг перед Богом, королевой и подчиняться законам скаутов отряда Орлят.
– Их тел так и не нашли, – сказал Эфраим, улыбаясь Максу. – Будь они все еще живы, то уже совсем бы свихнулись. Но даже если бы они были здесь и наблюдали за островом, существует способ от них спастись. Гуркхи нападают ночью, понятно? Всегда. Они бесшумно как смерть пробираются в хижины. Подкрадываются к кровати и ощупывают шнурки ботинок. Если те зашнурованы крест-накрест… – Эфраим резким движением провел большим пальцем по горлу. – Но если их зашнуровать по прямой, как это делают гуркхи, то вас оставят в живых. – Он зевнул. – Ну, спокойной ночи, парни.
Его фонарик погас. Вскоре на пол с глухим стуком рухнуло чье-то тело. Вспыхнувший снова фонарик осветил Ньютона, который сгрудился над своими ботинками.
– Так и знал, что ты сломаешься, Ньют!
Ньютон неловко сел и потер колени. В свете фонарика его бледная кожа казалась розовой, как у поросенка.
– Господи, ладно… – Ньютон, склонив голову, потер глаза. – Как тебе не стыдно, Иф, рассказывать такие жуткие вещи…
– Ньют, ты – ссыкун! – крикнул Кент Дженкс.
Шелли же просто наблюдал за происходящим, большие желтые глаза на молочно-белом лице придавали ему сходство с совой. Он не улыбнулся и не рассмеялся вместе с другими – его пустое лицо особо ничего не выражало.
– Эй, ребята! Хватит уже, – произнес скаут-мастер Тим, входя в комнату. – Шутки шутками, но, если кто-нибудь свалится с кровати, станет не до веселья. Прервемся на ночь, что скажете?
Ньютон поднялся, все еще протирая глаза, и с трудом забрался на верхнюю койку. Но сначала проверил, точно ли зашнуровал ботинки по прямой.
– Давайте-ка спать, – сказал скаут-мастер Тим. Ньютону показалось, что на лице командира промелькнуло напряжение, отразившись в глазах неясной паникой. – Завтра большой день.
Дверь захлопнулась. Ветер проносился над морем и завывал вокруг хижины. Бревенчатые стены меланхолично стонали, словно корпус старинного испанского галеона, о который бьются океанские волны. Мальчишки, тяжело дыша, лежали на своих койках.
– Гуркхи доберутся до тебя, Ньют, – прошептал Эфраим.
5
ТИМ УСЛЫШАЛ человека еще до его появления. Услышал измученную шаркающую походку, похожую на поступь озадаченного медведя, который пробудился от зимней спячки.
По природе Тим был спокоен и невозмутим. Полезная черта для врача, если за один день перепрыгиваешь от утешения мальчишки со случаем обычной кори к введению трахеального стента в горло девочки, впавшей в анафилактический шок после укуса пчелы. Тим почти год провел в Афганистане с «Врачами без границ», а будь он по натуре трусом, ни за что не продержался бы так долго. Он привык склоняться к наиболее вероятным объяснениям, а от них хладнокровно прикидывать возможные последствия.
Факт первый: прибыла лодка. Возможно, с кем-то из родителей мальчиков – неужели Ньютон забыл свой ингалятор от астмы? Скорее всего, нет, поскольку Ньют редко что-нибудь забывал. Возможно, затонуло судно – к примеру, перевернулся траулер, ловивший минтая в западных водах, – и в лодке были потрепанные выжившие.
Тим мысленно переключился на профессиональный лад: если он верно предположил, то людям понадобится медик. Если потребуется, он окажет первую помощь прямо здесь и вызовет по радио вертолет медицинской службы.
Или это пьяница с Большой земли заблудился во время ночной рыбалки. В отличие от выпивох в родном городе Тима, которые шли к девочкам, едва закрывались бары, здешние искатели приключений отправлялись к воде. Мчали по океану на открытых моторных лодках и ревели, точно быки, подпрыгивая на волнах. Или глушили мотор, забрасывали леску и неторопливо удили рыбу. Именно так несколько лет назад на своей лодке насмерть замерз пьянчуга по имени Лестер Хэммс. Джефф Дженкс, начальник полиции Норд-Пойнта, обнаружил Лестера в семи милях от мыса: кожа у того покрылась инеем, будто кусок стейка в морозилке, задница примерзла к сиденью, а из ноздрей парой бивней торчали замерзшие сопли. Лодка Лестера дрейфовала по течению, еще немного – и ее вынесло бы на отмель. Тим представил, как окоченевший труп бьется о берег Гренландии, словно жуткий обломок коряги, и его с любопытством обнюхивает белый медведь.
