– Чего?
– Да так. Твой нос в порядке?
Макс схватился за кончик носа и пошевелил его из стороны в сторону:
– Больно, но не думаю, что сломан.
Они смотрели вдаль, на море.
– Это был Шелли, – сказал Макс.
– Да, – отозвался Ньютон, – я подумал о том же.
– Думаешь, он выбросил свечи в море?
– Вряд ли.
– Думаешь, он забрал их с собой?
– Угу.
– Думаешь, он хочет, чтобы мы его нашли?
– Угу. Игры такие. Принеси палочку, песик.
Макс вздохнул. Он чувствовал себя древней развалиной.
– Пятого-десятого, психованного придурка Шелли нам сюда.
– Кто не спрятался, я не виноват.
– Идем, – сказал Макс. – Мы должны его найти.
43
ОНИ ОТПРАВИЛИСЬ в погоню сразу после полудня.
– В прошлом году я получил значок за выслеживание животных, – сказал Ньютон, чтобы разрядить обстановку. – Но, знаешь, значков за выслеживание людей не дают.
Они решили обыскать главную тропу. Шелли не мог уйти слишком далеко. Перед выходом ребята доели оставшуюся чернику – ту, что предназначалась для Ифа. Ягоды на вкус были горькими, но мальчишкам нужны были силы.
Ньютон положил в рюкзак полевой журнал, карту острова, веревку и фонарик. Макс отломил у вяза ветку. Она была такой же толстой и длинной, как ручка швабры. Конец он заострил, превратив палку в копье.
– Не хочу, чтобы он приближался к нам, Ньют.
– А как же мы получим свечи?
– Может быть, получится убедить его бросить их нам.
– Думаешь? – Ньют глядел с сомнением. – А не мог он их тоже проглотить?
На этой безрадостной ноте они и отправились в путь. Солнце скрылось за пепельными тучами. Температура резко упала. Дневной свет начал меркнуть. Ребята смертельно устали еще до того, как сделали первые шаги по крутой тропе.
– Знаешь, я видел его вчера ночью, – признался Ньютон. – Шелли. Он приходил, пока ты спал.
– Погоди, что? Зачем? – Макс невольно вздрогнул. – Что он делал?
– Просто сидел на корточках. Ну, знаешь, наблюдал. В своем обычном стиле.
– А ты что-нибудь сделал?
Ньютон покачал головой:
– Я тоже просто следил за ним. Честно говоря, я подумал, что было бы не так уж и плохо, если бы он умер здесь. Знаю, звучит ужасно, но…
Ньютон выдержал взгляд Макса, а тот мельком заметил – не в первый раз за последние несколько дней – кремниевый стержень, который прятался в Ньюте. Неожиданный для того, кто обычно падает на спину и показывает свое мягкое брюшко. Если бы у Макса спросили, кто еще выстоит после всего этого, он бы назвал Кента и, может быть, Ифа. Но у Ньютона был тот самый взгляд выживальщика. И дело не в заработанных им значках, не в том, что он лучше всех умел разжигать огонь. Такими внутренними ресурсами, как у Ньютона, никто из остальных ребят просто не обладал. Даже сам Макс. Когда тебя всю жизнь дразнят, приходится отращивать довольно толстую кожу.
– Я не о том, что мы должны навредить ему, – произнес Ньютон. – Когда вернемся, надо рассказать полицейским, что он все еще здесь и болен. Возможно, они смогут что-нибудь сделать.
– Я понял.
– Я просто говорю, что если они не успеют вовремя…
– Давай не будем об этом, ладно, Ньют?
– О чем же нам говорить?
– Ну, не знаю. Может, о еде?
Ньют ухмыльнулся:
– Хорошо.
Они перечисляли все, что нравилось. Персиковый кобблер из закусочной Фриды, который приносили с шариком подтаявшего ванильного мороженого. Бифштексы толщиной в два дюйма, покрытые тающим жиром, которые отец Макса готовил на ежегодном летнем барбекю. Творения пиццерии Сэмми в Тинише – за доставку в Норд-Пойнт нужно было доплатить пять баксов, но даже один слегка жестковатый кусочек, покрытый маленькими острыми пепперони и сыром моцарелла, того стоил.
– О-о-о! – взволнованно воскликнул Ньютон. – Канноли из булочной Стеллы. Самые лучшие. – Он вскинул руки с таким видом, словно окончательно разрешил какой-то трудный спор, выдав не подлежащий сомнению факт. – Снаружи хрустящие, а внутри сладкий сыр и шоколадная крошка. Раскусываешь, и начинка просто… – его язык медленно высунулся изо рта, – …выплескивается. Растекается по вкусовым рецепторам. Я сейчас бы миллион таких съел.
Макс наклонился, схватившись за живот. От восторженных речей Ньютона у него слегка закружилась голова.
– Черт. Может, нам стоит поговорить о чем-нибудь другом.
Они нашли нору скунса – это стало ясно по запаху – и то, что могло быть лисьей тропой, но никаких следов Шелли. Ребята спорили о том, где он мог прятаться и прятался ли вообще.
– Вдруг он крадется за нами? – предположил Макс, и это чертовски их напугало.
– Мы должны довериться нюху, – сказал Ньютон. – Как Тукан Сэм
[20], понимаешь? Незнакомец, скаут-мастер Тим и даже Кент – все они начинали сладко пахнуть, верно? Мерзко и сладко.
Макс кивнул.
– Ага, как что-то сгнившее. Как будто кого-то стошнило после того, как он съел на ярмарке два рожка сахарной ваты и залез на «Зиппер».
– Да, наверное, вроде того. Так что если мы почуем этот запах…
– То будем знать, что Шелли уже близко. Отлично.
Солнце на западе опускалось все ниже. Сумерки сильнее и сильнее сгущались на горизонте. Из-за холодного ветра ребята сутулили плечи.
Ньютон рассмеялся и произнес:
– Знаешь, мама убьет меня, когда все это закончится.
Максу нравилось, что Ньютон продолжает думать таким образом – по-прежнему представляет, что все это закончится. Что когда-то они окажутся дома, в безопасности.
– Зачем ей, Ньют? За что убивать-то?
– За все это. За то, что ввязался.
– Мы ни в чем не виноваты, Ньют. Просто с нами случилась жуткая история.
– Да знаю я, знаю. Моя мама просто иногда такая… Слишком заботливая, понимаешь? Прямо с ума сходит. Помнишь, нам на дом задавали проект с мучным младенцем?
Конечно, Макс помнил. Учительница дала каждому по бумажному пакету с мукой, чтобы ребята заботились о нем как о ребенке. Кое-кто из учеников не воспринял задание всерьез. Иф сбросил своего мучного младенца с крыши школьной подсобки и улюлюкнул, когда тот взорвался на площадке для игры в классики. Кент обмотал весь пакет клейкой лентой, чтобы не было разрывов. Услышав об этом, учительница нахмурилась. «Ты ведь не станешь заклеивать скотчем настоящего ребенка, правда?» – спросила она у Кента. «Да неужееееели?» – ответил Кент с наглой улыбкой, вызвав у остального класса смешки.
