Ньютон со знанием дела покачал головой:
– Будь ты болен, почувствовал бы.
Макс подошел к нему и положил руку на плечо. Сквозь одежду Ньютона просачивался жар. И оказалось, что тот жуткий сладкий запах не такой уж противный, если исходит от Ньютона. Слегка напоминает печенье с шоколадной крошкой.
– Мне страшно, Макс, – тихо сказал Ньютон.
– Мне тоже, Ньют.
Макс боялся, что если уплывет без Ньюта, то вернуться за ним не позволят. Кто бы там ни принимал такие решения. А значит, Ньютон умрет на острове. Свернувшись калачиком в хижине. Или в темном подвале, как животное. Умрет от боли. Но что еще важнее и гораздо хуже – умрет в одиночестве. Ньют такого не заслуживал. Он – хороший человек. И должен прожить очень долго. Жениться, завести детей. Научить их всему тому занудству, которое знает сам. Он должен стать счастливым. Только такая развязка будет справедливой.
Макс был уверен, что если уплывет без Ньюта, то никогда больше его не увидит.
Страх бросить друга оказался сильнее того слепого ужаса, который Макс испытал в пещере. Смерть Ньютона означала бы, что они напрасно пережили всю эту жуть, разочарование и ярость.
Если они не выберутся вместе, то ради чего это было?
– Сядь на носу лодки, ладно? А я сяду сзади. Мы не будем прикасаться друг к другу. И тогда не будет причин не пускать меня домой.
Ньютон благодарно улыбнулся:
– Хороший план, Макс.
48
УЖЕ СТЕМНЕЛО, когда Макс повел лодку прочь от берега.
Мотор завелся не сразу. Из его корпуса валил дым. Невыносимо долгий миг казалось, что подшипники поджарятся и двигатель заглохнет… Но после нескольких грубых рывков шнура он ритмично загудел.
Макс прибавил газу и повел лодку к далеким огням Норд-Пойнта. Он и раньше управлял лодками: его дядя ловил устриц и частенько позволял Максу встать за штурвал, а сам вытягивал сети. «Куда проще, чем водить машину, – говорил он племяннику. – Океан – одна большая трасса, тут всем хватит места».
Ньютон сидел на носу. Он надел свой пояс, украшенный заработанными значками. Хотя и не понимал толком, зачем его нацепил. Возможно, хотел показать тем, кто их поджидает, что перед ними ответственный человек. Ценная личность.
– Эй, Макс? – крикнул Ньют, перекрывая шум мотора.
– Да?
– Сегодня мне приснился сон. Пока тебя не было. Довольно странный.
– Ладно, выкладывай.
Ветер хлестал по воде. Ньютону приходилось почти орать, чтобы его было слышно. От этого он совсем обессилел.
– Ну, так вот, сон: я с мамой, мы путешествуем. Что за город, не знаю. Мы в вестибюле отеля. Очень шикарного, а это странно, ведь у нас нет денег, чтобы останавливаться в шикарных отелях. Но вот мы идем через вращающиеся двери – я, по правде говоря, всегда их боялся, они как будто хотят тебя засосать и раздавить, – мы проходим через эти двери, а снаружи спорит пара. Мужчина и женщина.
Чем дальше от берега, тем неспокойней становилась вода. Лодка подпрыгивала на волнах, соленые брызги облизывали планшир. Макс, прищурившись, вглядывался в темную гладь. На горизонте чернели неясные силуэты.
– Мужчина бьет женщину. Прямо на улице. Ее голова резко дергается. Щеки в крови. Потом на тротуаре останавливается фургон. Из него вылезают парни и начинают кричать мужику, что нельзя так делать. А он отвечает, что женщину не бил, а просто учил кое-чему. И тут он хватает ее за шею. Вроде как наглядно показать. Хватает за шею и начинает душить прямо на глазах у тех парней…
Силуэты начали соединяться. Там, где вода встречалась с ночным небом, собралась небольшая группа, которая заслонила огни Норд-Пойнта.
– Один из парней зажимает шею мужика в замок. Его оттаскивают от женщины и волокут к фургону, как будто собираясь туда бросить. Внезапно из подъездов и из офисов высыпают люди. Плотники, адвокаты, курьеры. Женщина, которую душили, начинает кричать на парней из фургона, чтобы они оставили мужика в покое. Затем один из парней бьет душителя в лицо. Тот съеживается и падает, теряя сознание. Помню, на нем были свободные брюки, и они сползли так, что я разглядел нижнее белье. Синее и обвисшее, с дырами, как будто его мыши грызли.
Приземистые катера. Те самые, что гнались за гоночным катером Кэлвина Уолмака. Они были выкрашены какой-то особой черной краской, которая не отражала свет луны и звезд. Катера неподвижно и тихо дрейфовали.
– И тут все ускоряется. Каждый человек или получает кулаком, или сам бьет. Драки по всей улице. Помню, машина на полном ходу раздавила трехколесный велосипед. Потом мужик-душитель встает, смущенно оглядывается, говорит: «Ну уж нет, черт возьми!» и, подтянув штаны, ввязывается в эту гигантскую бойню. А она уже повсюду. Крыши небоскребов полыхают, кругом воют сирены, а я понимаю, что таким странным образом сон говорит мне: «Жестокость повсюду». Как вирус, Макс. Повсюду.
Лодка приблизилась к дрейфующим судам. На палубах громоздились фигуры. Макс заглушил мотор и подчинился течению.
Ветер стих, и Ньютон понизил голос:
– Мама кладет руку мне на плечо. А я сбрасываю. Не хочу, чтобы она ко мне прикасалась. Знаешь, Макс, если бы она снова попыталась – а я думал, что она могла, по той же причине, по которой мне хотелось от нее отмахнуться, – то я бы ее оттолкнул. Или укусил бы за пальцы. Жестокость витает в воздухе, Макс. Мы все дышим ею.
Вспыхнул прожектор и пригвоздил мальчишек холодным сиянием.
Они медленно подняли руки, словно грабители, застигнутые в банковском хранилище.
– Нам нужна помощь! – завопил Макс.
Никто не ответил.
– Мы в порядке! – Он попытался улыбнуться. Его грязная одежда развевалась на ветру. – Мы справились. Скажи им, Ньют. Скажи им, что мы в порядке!
Ньютон, казалось, не вполне понимал, где находится. Уцелевший глаз смотрел, но не осознавал увиденное. Ньют рассмеялся. Странный нервный хохот отскакивал от воды и улетал в пустые небеса.
Макс подумал: «О нет, пожалуйста, не смейся так, Ньют…»
А тот уже поднялся. Умоляюще протянул руки к свету прожектора.
– Я в полном порядке! Я же лучший из лучших! Но есть одна вещь.
«Нет, Ньют…»
– Я очень…
«Нет, Ньют, нет, Ньют…»
– …очень-преочень…
«Нет, нет, нетнетнетнет…»
Ветер взвыл и унес последнее слово Ньютона.
Внезапно у него на шее появилась дырка. Крошечная дырочка. Словно по волшебству. Хоп – и вуаля! Отлетел кусочек плоти, похожий на крошечную морскую звезду.
Ньютон рухнул за борт. Какое-то мгновение он лежал на поверхности воды, точно жук-водомерка, а после его поглотило море. Тело Ньюта погружалось головой вперед, его стремительно затягивало под лодку. Из нового отверстия на горле тянулись пузырьки.
