Увидев на электронной почте файл с результатами, я не мог найти в себе силы его открыть. Руки тряслись. Мне казалось, что сейчас я оглашу себе смертный приговор. Я был уверен, что там меня обязательно ждёт что-то ужасное. Я сидел и гипнотизировал ноутбук, уговаривая себя открыть файл и прочитать, что там написано. Я выключал его, пытался заниматься другими делами, но не мог. Включал его снова и снова не мог решиться открыть это чёртово письмо.
А потом позвонила Алёнка и радостно сообщила, что только что вышла от врача, который подтвердил, что у неё всё хорошо и сексом заниматься можно.
Тянуть дальше было нельзя. Я открыл этот файл, мысленно приставив себе пистолет к виску. Долистал до конца. Всё было чисто, у меня ничего не нашли! Я не верил своим глазам.
Перезвонил Алёне.
— Алёнушка, ты уже далеко уехала от консультации?
— Нет, я зашла в кафе по соседству — захотелось чаю с пирожным.
— А ты можешь вернуться и взять там справку, что ты беременна?
— Могу, только зачем?
— Я тебе всё объясню. Ты допивай свой чай, иди за справкой и жди меня. Я сейчас подъеду.
Я выскочил из офиса и понёсся к любимой. Она уже вышла из консультации и ждала меня возле входа.
— Алекс, что случилось?
— Алёнушка, любимая. Мне кажется, мы с тобой забыли сделать одно важное дело.
— Что мы могли забыть?
— Мы забыли расписаться. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
— Не знаю. Это несколько неожиданно.
— Ребёнок должен родиться в браке. И чтобы у него потом не возникло неудобных вопросов, мы с тобой прямо сейчас поедем в ЗАГС и подадим заявление. А справка нужна, чтобы нас расписали по ускоренной процедуре.
— Алекс, ты точно не заболел? К чему эта спешка?
— К тому, что наш малыш уже целый месяц живёт у тебя в животе нелегально! Алёнушка, выходи за меня, пожалуйста!
— Ну ладно, поехали.
Со справкой из женской консультации через день мы с любимой снова стали официальной семьёй. Мы не устраивали пышной свадьбы — ограничились ужином в ресторане для самых близких.
Эмоции переполняли меня через край и расплёскивались на всё вокруг. Я был настолько счастлив, что готов был расцеловать весь мир. И когда случайно заметил на остановке маршрутки Настю, не смог проехать мимо, а подвёз её домой, поделившись и с ней своей радостью.
У Алёнки шалили гормоны. Я частенько видел у неё следы слёз, и она уверяла, что плакала без причины. Иногда сидела, отключившись, и смотрела в одну точку. Порой уходила куда-то и часами не брала трубку, заставляя меня волноваться. Всего этого не было в её первую беременность. Но со слов друзей я знал, что беременные женщины часто чудят, и не особо удивлялся.
Хотя у Алёны были свои деньги, я открыл ей карту и постоянно пополнял её. Мне было важно, чтобы моя жена ни в чём не нуждалась и могла оплатить любые наряды и другие покупки или услуги. Я отслеживал движение по карте не столько для того, чтобы контролировать её траты, сколько чтобы поддерживать там достаточный баланс и вовремя пополнять. Карту она использовала нерегулярно. То тратила по мелочам, то оплачивала что-то крупное. В последнее время она стала снимать с неё в банкомате наличные. Суммы были не очень большие, поэтому я не сразу напрягся. Потом они стали пятизначными и снимались регулярно.
Я не решался спросить, зачем Алёне наличка, тем более так часто и так помногу. Боялся обидеть её своим недоверием, по глупости и подозрительности разрушить нашу семью, которая казалась мне хрустальной. В какой-то момент снимать деньги она перестала, и я успокоился.
Ещё одним отличием от первой беременности стало то, что Алёнка никогда не брала меня с собой в консультацию. Раньше я не пропускал ни одного осмотра, особенно УЗИ. Я ловил особый кайф, видя на экране монитора нашего малыша и слыша, как стучит его сердечко. Теперь же жена ходила всегда сама. Лишь сообщала постфактум, что всё в пределах нормы. Мне было немного обидно, но она категорично сказала, что верит во все приметы, а они гласят, что нечего мужа водить с собой в консультацию до родов. Её можно было понять — после потери ребёнка любая женщина стала бы такой мнительной. Особенно учитывая гормоны и прочие заморочки беременных.
На днях Алёна сообщила, что у нас с ней будет сын. Я был на седьмом небе от счастья! Впрочем, девочке я бы радовался не меньше. Какая разница, какого пола ребёнок, если он — от любимой женщины? Но сын — это всё-таки наследник, продолжатель рода. Мальчики были особым предметом гордости у моих друзей, а потому я сам в своих глазах вырос на целую голову. Ведь пол ребёнка зависит от мужчины!
Наш малыш должен был появиться на свет в первой половине февраля. Была и точная дата, но, как объяснила мне Алёнка, существовали две разные системы отсчёта срока беременности, а потому эта дата была чисто условной. Живот у неё появился очень быстро и, кажется, был больше, чем в первую беременность, но он ей совершенно не мешал двигаться. Алёна ходила на специальную йогу и очень много гуляла.
Уже к ноябрю детская для нашего малыша была готова, мы присмотрели кроватку и коляску. Но покупать это мне моя суеверная жена разрешила лишь после того, как малыш уже родится. Она только однажды не удержалась и купила несколько вещичек и конвертик на выписку — очень уж они ей понравились.
Эйфория первых месяцев после воссоединения с Алёнкой постепенно утихала. У меня по-прежнему было очень много работы. Из-за этого я постоянно чувствовал себя виноватым, ведь жене приходилось, как правило, гулять в одиночку. Мы очень мало времени проводили вместе. Когда я возвращался домой, она обычно уже лежала в кровати, готовясь ко сну, и даже не выходила мне навстречу.
Любовью мы занимались редко. То врач советовал на время воздержаться, то жена была не в настроении. В прошлую беременность, наоборот, она была ненасытной, очень страстной и отзывчивой.
Мы не ссорились. Но отношения у нас были далеки от тех, что были когда-то. Иногда казалось, что Алёна душой не со мной, словно я силой держал её и не давал уйти. И меня это тяготило. Раньше я думал, что я вытяну нас один, лишь бы она вернулась и позволила мне быть рядом. Но теперь я понял, что это невозможно. В счастливой семье над отношениями должны работать оба. А я всё острее чувствовал, что Алёна не любит меня, а лишь позволяет себя любить.
Я начал уставать от такой семьи. Совсем не так я представлял себе наше воссоединение, не о таком мечтал. Более того, иногда мне казалось, что я уже не был уверен, что войти второй раз в одну и ту же реку было хорошей идеей. Похоже, мы оба оказались в западне.
Я всё чаще задавал себе вопросы, люблю ли свою жену и хочу ли прожить с ней до конца жизни? И каждый раз мне всё труднее было давать утвердительный ответ.
За неделю до нового года в выходной день Алёнка отправилась на прогулку с подругой. От моей компании она отказалась, заверив, что у них свои секреты и в другой раз поболтать они не смогут, поскольку подруга работает. Вернулась домой она очень возбуждённая, довольная, с каким-то пакетом.
