Эрик слабо улыбнулся и стал подталкивать ее к постели.
– А я сойду с ума, если ты и дальше будешь стоять и перечислять нанесенные тебе оскорбления. Чтоб сохранить рассудок, нам лучше уехать отсюда как можно скорее.
Бетия рассмеялась и удивленно вздохнула, когда Эрик повалил ее на кровать.
– Если мы собираемся выехать рано утром, думаю, нам следует хорошо отдохнуть, – сказала она, но Эрик продолжал снимать с нее одежду.
– О, мы отдохнем, – пробормотал он. – После.
Глава 16
Завернувшись в одеяло, прижавшись к Гризелле и держа Джеймса между ними, Бетия смотрела на скачущих рядом мужчин. Ее спутники выглядели такими же замерзшими, как и она сама. Последние три дня выдались очень тяжелыми, погода словно ополчилась против них. Стуча зубами от холода, Бетия начала думать, что лучше уж прямая угроза, чем снег или ледяной дождь.
Девушка мечтала поскорее добраться до Донкойла. Вся скованность и неловкость, которые она испытывала при мысли о встрече с семьей Эрика, развеялась пронзительным зимним ветром. Сейчас она могла думать лишь о том, как бы согреться.
Экипаж замедлил ход, и Бетия выглянула, чтобы посмотреть на небо. Было уже поздно, и девушка со стоном поняла, что им предстоит еще одна долгая ночь без крова над головой. Мужчины развели большие костры, поставили палатки, и люди собрались, чтобы хоть как-то согреться рядом друг с другом. У костра холод отступил, но Бетия страстно мечтала о настоящей теплой постели.
– Это последняя ночь, душа моя, – сказал Эрик. Бетия взялась за протянутую руку, и Эрик посадил ее в седло перед собой.
– Коннор тоже будет рад теплому стойлу, – пробормотала она, потрепав коня по холке.
– Еще немного, и он начнет драться с людьми за место в палатке.
– Здесь хотя бы не дует ветер. Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда хочу поплакаться на горькую судьбу.
– Я говорю себе примерно то же самое, – покачал головой Эрик, объезжая лагерь. – Наверное, не стоило пускаться в путешествие в это время года. Сейчас я бы подождал до весны.
– Ты очень хотел вернуться домой. Я уверена, все это понимают.
– Да ладно, милая. Ты же знаешь, что я так рвался домой главным образом потому, что меня выводили из себя твои родители.
Бетия вздохнула и прижалась к мужу, мурлыча от удовольствия, когда он обернул ее пледом, согревая своим теплом.
– Я понимаю. Отец – тяжелый человек, с ним нелегко поладить.
– Уоллесу удается.
– Да нет, Уоллес просто не обращает на него внимания, – улыбнулась Бетия в ответ на смех Эрика. – Уоллесу не нужно проводить с ними много времени, и, кроме того, объявив его наследником, родители не склонны критиковать его. Это может пошатнуть его авторитет в глазах других воинов, и тогда отцу придется самому вести их в бой.
Эрик молча поцеловал жену. В ее словах сквозила горечь, но по крайней мере она не поспешила извиниться за недопустимые речи и не начала оправдывать поведение отца. Он не хотел, чтобы Бетия возненавидела родителей, но его радовало, что она начинает видеть их такими, какие они есть. Раз она стала замечать их недостатки, со временем девушка поймет, что родители были не правы, относясь к ней с таким пренебрежением.
– Эрик, куда мы едем? – спросила Бетия, сознавая, что они удалились от лагеря на значительное расстояние.
– Я хочу показать тебе Дублин, – прошептал Эрик, проводя губами по ее волосам.
– Это недалеко?
– Прямо за деревьями.
– Странно, что мы подъехали так близко, а нас никто не окликнул.
– Нас заметили, но слухи о приказе короля уже достигли ушей сэра Грэма. Он не посмеет чинить нам препятствия. Не сейчас.
Бетия обернулась и посмотрела на него:
– Не думаю, что он уже оставил замок.
– Нет, конечно, нет. – Эрик поцеловал ее в кончик замерзшего носа. – Он все еще там. Я дам ему какое-то время на сборы. Но немного, он и так слишком долго доил эти земли.
К разочарованию Эрика, Бетия ничего не ответила. Он хотел, чтобы она открыто поддержала его, когда он отправится воевать. Он и сам считал, что люди не должны погибать ради золота или куска земли. Однако в его притязаниях на Дублин было нечто большее. Поэтому, несмотря на холод, Эрик решил показать Бетии землю, которую требовал, но которой еще не владел.
– Вот и замок, – сказал он.
Бетия нахмурилась, глядя на большую темную крепость. Она стояла посреди бесплодной земли – пустынные поля вокруг были занесены снегом. Ворота закрыты, вокруг ни души. Бетия прижалась к Эрику. Дублин выглядел отнюдь не гостеприимно. У нее мороз побежал по коже.
– Ты действительно хочешь получить это место? – Бетия пыталась разглядеть хоть какие-то признаки жизни, даже если они будут означать, что замок хорошо охраняется.
Эрик кивнул:
– Я понимаю, оно не кажется особенно радушным. Замок был построен для обороны, а зимой не видно мягкой зелени окружающих его лугов. Всю мою жизнь, да и задолго до меня, это место служило кормушкой, где стервятники жировали за счёт местных жителей.
– Стервятники, подобные лэрдам Битонам?
– Да. Боюсь, замок выглядит так мрачно, потому что он стал под стать своим хозяевам. Я был здесь однажды, когда отец захватил меня в плен. Он все еще думал, что я бастард, но ему нужен был сын. У него не было других сыновей, он был болен и думал, что умирает. Не желая оставлять замок дальнему родственнику, он забрал меня, чтобы перекроить по своему образу и подобию.
– Но у него не получилось.
– Большую часть времени я просидел в темнице, до тех пор, пока отец не захватил мою сводную сестру Мэлди и мы не сбежали. Лучше всего я помню – и до сих пор вижу это во сне, – как меня заставили смотреть на убийство одного из Мюрреев. Мне было тогда тринадцать лет, и я мало что знал о жизни. Отец замучил того мужчину до смерти, а меня заставляли смотреть на каждую судорогу боли, слышать каждый крик. Отец думал, что это закалит меня.
– Ты начал ненавидеть его, да? – прошептала Бетия, ужасаясь рассказу Эрика и борясь с желанием утешить того мальчика, каким он когда-то был.
– Да. Увидев, насколько он жесток, я стал жалеть о том, что он мой отец.
– Ты боялся, что сам станешь таким же впоследствии?
– Нет, хотя это и пугало меня немного. – Эрик развернул коня и поехал к деревне. – Но потом я увидел ее – сводную сестру Мэлди и понял, что отравленная кровь не портит ее. Особенно если учесть, что ее жизнь была куда тяжелее, а мать не утруждала себя воспитанием ребенка. Даже окруженная злом со всех сторон, Мэлди выросла незапятнанной. Так как я мог?
– Поэтому ты продолжаешь звать себя Мюрреем? Тебе невыносимо носить имя отца?
