– Хмырь какой-то, –Ромас равнодушно пожал плечами. – Вроде Аурелиюсом зовут, могу по журналу проверить… А что?
– Аурелиюсом, Аурелиюсом, не проверяй… – Кость рассмеялся. – Да ничего, в общем-то. Хмырь этот – один из подручных Шахтёра. Знаешь такого?
– Наслышан, – Ромас с лукавой усмешкой пожал плечами. – Солидная клиентура – это хорошо, вот что я могу сказать. Значит, могу быть спокоен – расплатится вовремя.
Рассмеялись все втроем. Потом Ромас поил друзей юности первоклассным кофе, а те восхищались напитком и рассказывали AWP о своем восхитительно безумном плане. Дослушав их, Ромас покачал головой:
– Я всегда подозревал, что наше «2K» на самом деле как «два кретина» расшифровывается. Это ж додуматься надо было… Интересно, сколько вы выпили, когда вас эта идея посетила?
Лиздейка и Потёмкинас переглянулись переглянулись.
– Ну… Выпили… Но не в этом дело же!
Дело действительно было не в этом. Вся жизнь Ромаса, собственноручно им налаженная, устраивающая его практически полностью, хорошая, как ни крути, жизнь подчинялась одному, всего одному, принципу: не светиться. Этот простой закон полностью вписывался в характер AWP и у него и мысли никогда не было, что когда-нибудь его желания могут пойти вразрез с этим правилом. Они и не пошли, в общем-то. Мысли о спортивных репортажах с его участием привлекали его столько же, сколько привлекали мысли о репортажах криминальных. То есть, не привлекали вообще. И хотя до сих пор он замечательно оставался вне поля зрения служб правопорядка, он понимал, что интерес прессы, который несомненно будет, резко изменит его шансы оставаться в тени. И изменит не в ту сторону, в которую ему хотелось бы. С этим все было в порядке. Он по-прежнему не хотел светиться. Свет прожекторов и прицел объективов, даже предполагаемый, вызывал у него вполне реальное чувство дискомфорта. Но. Но, но, но… Было в предложении двух Ка что-то такое, от чего он не мог просто отмахнуться. Что-то как-то связанное с тем чувством тоски, которое заставило отказаться от нового контракта, вернуться на родину и остаться там, несмотря ни на что. Что-то перекликающееся с той тоской, которую не вышло удалить видом родных улиц, встречей с родными людьми и которая стала совсем невыносимой после прошлого лета. Подобрать выброшенное профессионалами словно тряпка знамя гордости Литвы, встать защищать отечество тогда, когда больше некому. Вернуть себе и людям веру, что не всё продаётся… Собраться командой, снова, как в детстве, объединить цели, стремления и помыслы…Поиграть. Как от такого отказаться?
– Это бред, конечно. Но я, в общем-то, свободный художник, строгим графиком не связан, так что причин отказываться нет у меня… Я в игре!
– Вот и славно! – терпеливо ожидавший Лиздейка искренне обрадовался. Порывисто встал. – Тогда, значит договорились. Ты в команде. Ромка, прости, у нас теперь со всей этой историей времени нормально посидеть нет вообще – так что мы побежали. Как будут новости – позвоним, ладно?
– Ладно, звоните…
– Кстати, – Кость, после слов К-1 о звонке щелкнул пальцами, будто что-то вспомнил. – У тебя с клиентурой как, хватает?
Ромас пожал плечами.
– Да не жалуюсь. Очередь обычно, даже вынужден отказываться от заказов регулярно. А у тебя что, с машиной проблемы? Могу пацанам позвонить одним – они хорошо и дешево делают…
– Не в этом дело, – отмахнулся Кястас. – Просто мы сейчас подходили, я внимание обратил: у тебя номер на объявлении неправильно записан. Вместо восьмерки последней – девятка…
– Серьезно? – Ромас удивленно посмотрел на Кястаса и расхохотался. – Не поверишь – эти объявления уже больше года висят, а я, ворона, не заметил! Спасибо, Кость! Исправлю!
Распрощавшись с друзьями, закрыл за ними дверь и выдохнул. А всё-таки, из Кястаса хороший мент вырос. Внимательный. Кто бы сомневался, впрочем. Кость всегда был цепким и хватким. Играть с ним в одной команде – одно удовольствие.
* * *
– Чистое попадание! – прокомментировал Лиздейка. – Кто следующий?
Кость сдержал обещание. Когда, через пару часов после телефонного разговора, друзья встретились, на руках у Кястаса была папка с досье на почти всех кандидатов в сборную. В «Команду Кошмаров», как обозвали свой проект друзья – по американской аналогии, но с должной долей самокритики. Правда, последняя информация о некоторых была прошло-, а то и позапрошлогодней давности, а следы некоторых терялись вообще сразу после окончания школы, но друзья резонно надеялись, что то, чего не удалось найти в базах данных Департамента Безопасности, можно будет выяснить у друзей пропавших. Так ли это, предстояло узнать. Пока дело не дошло даже до папки. О том, что у Ромаса гаражи где-то в Каролинишском кооперативе друзья знали и раньше, а со следующим кандидатом Кость планировал встретиться еще до начала всей этой баскетбольной эпопеи. Тоже по делам баскетбольным, только не такого масштаба.
– Предлагаю к Демону в школу заехать. Это близко, да и, думаю, сможем поговорить спокойно. Школа все-таки, там тихо…
Страж брату своему
В небе струятся облака.
Время – забавная штука. Оно течет по земле – и происходят разные вещи. Известный среди паневежской гопоты беспризорник, о котором ходили легенды, что он не дерётся, потому что совсем психованный и бьёт сразу насмерть, становится учителем литературы. Мальчик, спортивный талант которого пестовали и родной, и названные братья, зарывает свой талант в землю, живёт на подачки названных братьев и кривит нос от родного. Затираются связи, истончаются воспоминания. Время течёт. Параллельно меняются поколения, анекдоты, главными героями которых во времена родителей были Сабонис и Ткаченко дети рассказывают уже про Шварценеггера и Сталлоне, а у внуков будут уже свои символы силы и мощи. А вместе с этим – на небе ничего не меняется. Время течет, но каждый раз при наступлении первого весеннего потепления на свежем небе струятся сигаретным дымком блеклые облака.
Демон курил на заднем дворе школы. За задним двором, если быть точным.з окон классов и коридоров это место уже не просматривается. Только для Даны этот факт значения не имеет. «Нельзя учительскому составу курить на территории школы и на прилегающих к ней территориях». Нельзя подавать плохой пример ученикам, нельзя допустить чтобы в ответ на запрет курить кто-то из учеников спросил: «А сами-то?» «Нельзя!» – сказала директор. Но Демон курил на заднем дворе: не потому что директор Дана – мама университетского дружка Женьки, а потому что дисциплина в школе хромает.
Из-за угла торопливо вынырнул Леша Сокольников, известный среди учеников как Сокол. Да и среди учителей в общем-то тоже. Обнаружив перед собой «русака», замер, словно влетев в стену. Под насмешливым взглядом Демона, огляделся по сторонам.
– Дмитрий Олегович, – наконец-то решился Сокольников. – Давайте, я просто рядом с вами покурю и как будто ничего не было, ладно? А то из туалетов нас сегодня трудовик активно гоняет, а если мне сейчас за киоски идти, то я на урок опоздаю. На ваш же, между прочим… Договорились?
