Данные довольно верные, пусть и не во всем точные. Люди обсуждали происходившее открыто, задавая друг другу вопросы о дальнейшей судьбе погрузившихся на поезда еврейских соседей, строя догадки на основании информации о проводившихся «на востоке» акциях по уничтожению. В народе довольно быстро подвели под это логическое обоснование. Люди упорно твердили, словно обо всем известном факте, будто фюрер желает видеть Германию очищенной от евреев к 1 апреля 1942 г. Воображаемые даты нельзя назвать взятыми совсем с потолка: в беседах с должностными лицами в Праге в начале октября Рейнхард Гейдрих, ответственный за депортации как руководитель Главного управления имперской безопасности, довел до сведения функционеров пожелание фюрера выдворить евреев из Германии к концу года. Более важна тут не собственно проницательность публики, а то, как она тотчас уловила, откуда дует ветер: высылка евреев есть результат решения центральных властей, а не какая-то местная инициатива вроде запретов на пользование бассейнами и лавочками в парках
[488].
Первой и самой драматичной мерой руководства рейха стал указ от 1 сентября 1941 г., предписывавший всем евреям в возрасте старше 5 лет носить желтую звезду на левой стороне груди верхнего платья. И пусть начало войны сделалось свидетелем целого моря постановлений, направленных на ущемление прав еврейского населения, от сужения периода времени для доступа в магазины и лавки до запрета на владение радиоприемниками, желтая звезда представляла собой наиболее заметную меру в национальном масштабе после погромов ноября 1938 г. Указ вступил в действие на всей территории рейха в один и тот же день – 19 сентября 1941 г. Обязательный характер декрета не оставлял пространства для сомнения, и немцы тут же распознали свидетельство нового витка эскалации, что хорошо видно на примере того, как бюргеры Миндена несколько недель спустя переваривали известия о депортации и первых массовых расстрелах евреев своего города:
«Среди населения много говорят о том, что все немцы в Америке обязаны носить свастику на левой стороне груди, чтобы их опознавали, по образу и подобию идентификации евреев в Германии. Говорят, что немцам в Америке приходится платить высокую цену за то, как обращаются с евреями в Германии»
[489].
Слух о том, будто в Соединенных Штатах немцев заставляют носить эмблемы со свастикой в качестве акта возмездия за звезду Давида в Германии, циркулировал еще до начала войны между двумя странами и впоследствии спорадически возникал снова и снова. Один американец, находившийся той осенью во Франкфурте, всякий раз, когда ему случалось выказать отвращение в отношении принуждения евреев к ношению желтой звезды, слышал от немецких знакомых «неизменный ответ в свое оправдание, будто эти меры вовсе не такие уж необычные. Они соответствуют тому, как американские власти поступают в отношении представителей немецкой национальности в Соединенных Штатах, заставляя их нашивать свастику на пальто и плащи». Поскольку немцы говорили о вещах, им неизвестных, задача нацистской пропаганды по формированию мнения о «еврейском» характере американской политики упрощалась, а с этим крепла уверенность в существовании «мирового еврейского заговора»
[490].
Голоса немецкого антиамериканизма все громче звучали на протяжении лета 1941 г., по мере того как нацистское руководство убеждалось в продолжении сближения Соединенных Штатов и Британии. 11 марта конгресс США одобрил закон о ленд-лизе – поставках Британии военных материалов, 7 июля американские войска оккупировали Исландию, а в период с 9 по 12 августа Рузвельт и Черчилль провели встречи в заливе Пласентия (Ньюфаундленд) на борту кораблей «Августа» и «Принц Уэльский». Итогом переговоров стала Атлантическая хартия, подтверждавшая как залог мира либеральные принципы сосуществования на основе национального самоопределения и равноправного доступа к международной торговле. Несмотря на отсутствие прямых ссылок на войну, самое появление хартии открыто подтверждало союз США с Британией против стран оси, поэтому нет ничего удивительного в том, что Берлин и Токио именно так и интерпретировали событие, особенно когда 11 сентября Рузвельт отдал приказ ВМФ США наносить удары по любым немецким подводным лодкам в Западной Атлантике. При недвусмысленном отказе от жестких экономических ограничений, наложенных на Германию в 1919 г., сам по себе язык Атлантической хартии нельзя назвать угрожающим. В самом деле самолеты британских ВВС сбросили над Германией тысячи листовок с гарантией того, что Великобритания и Соединенные Штаты «не признают никакой экономической дискриминации в отношении побежденных», и обещанием, что «Германия и другие государства могут вновь достигнуть прочного мира и процветания»
[491].
Геббельс обратился к услугам помощника по вопросам радиовещания Вольфганга Диверге, поручив тому развенчать истинные планы, скрывавшиеся за убаюкивающими заверениями англо-американцев. Диверге раскопал мало кому известный, опубликованный за счет автора американский трактат «Германия должна умереть!» и перевел главные отрывки, включавшие зажигательный призыв дать задание 20 000 врачей провести массовую стерилизацию немецкого населения, что на протяжении двух поколений привело бы к «уничтожению германизма и его носителей». Автора перекрестили из Теодора Ньюмана Кофмана в Теодора Натана Кофмана, чтобы имя его недвусмысленно звучало по-еврейски. За фасадом в виде фотографии Черчилля и Рузвельта во время встречи в Ньюфаундленде Кофман из распространителя театральных билетов, объявившего себя председателем основанной им же самим Американской федерации мира, превратился в одного из главных советников американского президента; к тому же Диверге датировал трактат августом 1941 г., связав его таким образом с Атлантической хартией
[492].
7 сентября нацистская партия вновь использовала в качестве «лозунга недели» «предсказание» Гитлера от 30 января 1939 г.
[493]. Распечатанное на листах плакатного формата, «предсказание» фюрера красовалось за стеклом стендов возле отделений партии повсюду в рейхе. Как в 1939 г., так и теперь, оно, казалось, предупреждало американцев: Германия сделает евреев Европы своего рода заложниками. Почти наверняка именно этот нарастающий конфликт сыграл заметную роль в принятии Гитлером в конце августа решения о маркировании евреев Германии, а также позднее, в середине сентября, подвигнул его распорядиться об их депортации еще до завершения войны против СССР
[494].
