О том, как закончилось мое сотрудничество с Большим театром, я еще расскажу. Хоть я и вынуждена была оттуда уйти, у меня там осталось немало хороших знакомых и даже друзей, которые впоследствии рассказывали мне, во что этот театр превратился.
Было создано некое общество «Друзья Большого театра», куда вошли очень крупные бизнесмены, которые являлись спонсорами театра. На постановках спектаклей отмывались фантастические, нереальные деньги, миллионы и миллионы. Еще в то время, когда я там танцевала, уже ходили шутки о валенках деда Мороза за тысячу долларов. Но это были цветочки, капля в море по сравнению с тем, что началось потом.
Часть уважающих себя бизнесменов через некоторое время покинуло это «общество», поняв, что все зашло слишком далеко. И они уже балансируют на грани — от мошенничества руководство театра перешло фактически к прямому воровству и сутенерству. Да-да, вы не ослышались. Этим сообществом организовывались некие вечера, для которых снимались целые дворцы в Европе, и там устраивались банкеты, на которые приглашали балерин как развлечение для гостей. Сначала танцами, а потом и… потом и всем остальным. Вплоть до постели. А тем, кто пытался возражать, говорили прямо — тогда это твои последние гастроли, и тебе как балерине конец.
Некоторые девочки обращались ко мне за помощью, но как я могла им помочь? Предложила вместе со мной и с моей поддержкой выступить против того беспредела в открытую, поднять шум, предать огласке — но они боялись.
Может быть, именно этим я в первую очередь отличалась всегда от остальных? Тем, что никогда не боялась? Не готова была смириться? Мне часто говорили, что моей смелости могут позавидовать многие мужчины. Поэтому я многих раздражаю. В этой жизни не прощают успех, не прощают независимости, красоты, умения оставаться самим собой при любых обстоятельствах, не опускать рук, быть смелой и в своей человеческой позиции, и в своих высказываниях, и в поведении.
А в Большом театре с каждым годом ситуация становилась все хуже и хуже. Те, кто остался, фактически превратились в балерин легкого поведения. В проституток. Так всегда происходит, когда в высокое искусство вмешиваются деньги. В том числе и в репертуарную политику. Любой «денежный мешок» мог сказать: «Эта будет танцевать, потому что мне дала, а эта мне отказала, поэтому гоните ее в шею».
Эта ситуация ужасна еще и потому, что российская балетная школа так скоро останется без педагогов. Когда я училась в высшей школе экономики, я провела исследования и поняла, что у нас осталось очень мало хороших балетных трупп, а уж хороших педагогов так вообще можно по пальцам пересчитать. И новым на сегодняшний момент взяться попросту неоткуда, потому что главной «кузницей кадров» всегда были Большой и Мариинский театры, а там сейчас все ведущие балерины — это те, которые заняли свои позиции не на волне славы и успеха, а на волне денег. За кого заплатили. Кого и чему они смогут научить, когда придет их время покинуть сцену и заняться педагогикой?
Причем насчет денег я нисколько не преувеличиваю. Сейчас запросто можно заплатить кругленькую сумму с четырьмя нулями в долларах, чтобы выпускница балетного училища попала в кордебалет Большого театра. И она попадет, если первая цифра у суммы будет совсем не единичка. А если еще больше увеличить, то можно стать сразу и солисткой, вне зависимости от таланта и призвания. Если же девочка плохо танцует — пусть это станет проблемой не театра, а зрителей.
И ведь все это знают и видят! Видят, что уровень исполнения падает, что мастерство и самоотдача уходят в небытие. При Григоровиче в Большом театре танцевала целая плеяда известных и великих артистов: Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Наталья Бессмертнова, Михаил Лавровский, Людмила Семеняко, Марина Кондратьева, Александр Ветров. И этот список далеко не полон! Нина Семизорова, Марис Лиепа, Надежда Павлова, Гедеминас Таранда, все эти легендарные личности стали впоследствии моими наставниками и педагогами. Но главное — их имена были известны не только завзятым балетоманам, но и широкой публике. А сейчас, если выйти на улицу и попросить назвать обывателя имена хотя бы пяти артистов балета, которые сейчас, в настоящий момент танцуют на сценах России, кого они назовут? Думаю, этот вопрос многих поставит в тупик. Но верю, что имена Волочковой и Цискаридзе все же прозвучат.
С билетами в театр творится что-то невообразимое. Раньше как было — Большой театр продавал билеты по доступной цене, при желании их можно было купить, несмотря на то, что часть билетов, конечно, скупали спекулянты для последующей перепродажи. Но Иксанов, бывший тогда генеральным директором Большого театра, расстроившись от того, что ему во время реконструкции не дали в подвалах театра сделать казино, благо в России это к тому времени запретили, решил отыграться на реализации билетов. И поймать свою выгоду на них. Он сумел таким образом организовать продажу билетов, что теперь на сайте Большого театра билеты стоят и тридцать, и пятьдесят тысяч рублей. Даже есть официальное ООО «Черный билет». И кого в итоге мы видим нашим зрителем?
Ведь это какой-то беспредел! Многие талантливые артисты при такой постановке вопроса с ценообразованием на билеты лишаются своего зрителя. Настоящего зрителя, ценителя. Раньше в театр приходили люди, которые любили балет, любили оперу, а сейчас это просто модное место, тусовка. Здесь не смотрят постановки, сюда выгуливают платья и бриллианты. Оттого и можно теперь встретить в первом ряду солидных мужчин, которые в самые трагические и напряженные моменты постановок сидят с видом вельмож, но считающих нужным поаплодировать артистам… Или пишущих в телефонах. Эти люди идут в Большой театр просто ради пафоса. А раньше зритель шел в театр как в храм. Очиститься от суеты и всего того, что льется на него с экранов телевизора. Зато Большой театр зарабатывает на этом много денег.
Святого в театре почти ничего не осталось. У меня были знакомые, которые хотели делать в Большом театре благотворительный спектакль для детей, балет «Щелкунчик». И пригласить всех детишек бесплатно. Но театр не дал площади, не дал ни на один день, сказав — мы потеряем на этом пять миллионов.
Коррупция в Большом театре достигла каких-то фантастических высот. Все уже знают, как много денег было украдено на реконструкции театра. Первым об этом стал говорить Николай Цискаридзе. О том, в каком состоянии вернулся театр после реконструкции. Он начал открыто интересоваться, куда делись прекрасные бронзовые ручки с дверей, почему золотую лепнину заменили на дешевый пластик, что случилось с великолепной роскошной люстрой… А бархат, из которого был сшит занавес? Ведь это не шутки и не придирки — от качества бархата занавеса и на зрительских креслах зависит проводимость звука и, следовательно, звучание оркестра.
Да и за кулисы без слез не взглянешь. Гримерные — комнатушка на комнатушке. Соты в улье, без окон, без дверей. Балетные залы ужасные! Я не знаю, какому гению инженерной мысли это пришло в голову, но потолки там стали такие низкие, что когда партнер поднимает балерину на вытянутые руки, она головой упирается в потолок.
Когда Коля поднял эту тему, началась большая шумиха. Его же и так недолюбливали, еще с тех пор, как он отказался подписать грязный, неправдоподобный пасквиль, что он, якобы, не может со мной танцевать. На самом деле Николай очень самоотверженный и честный человек. Тогда под него стали быстренько копать, уже по проверенной схеме. Стали уже на него составлять грязные письма, не имеющие под собой никаких объективных оснований, и заставляли его коллег их подписать. К примеру, о том, что у Коли напрочь отсутствует педагогический талант, что он не профессионал (Это Коля-то!) и ничего в принципе не может передать молодым артистам. Это было мерзко и цинично, тем более что Коля не только отличный преподаватель, он в то время сам еще блистал как танцор, и танцевал совершенно гениально! Он очень и очень многому мог научить уже просто на собственном примере. И хотя его тогда многие поддержали, не все захотели прикасаться к этой грязи, и даже было создано письмо с требованием убрать Исканова с должности руководителя Большого театра и назначить вместо него Колю, все равно справиться с этой клоакой ему не удалось. И его тоже выгнали из театра.
